Бригада готовилась к наступлению. Вернувшись с начальником штаба от комбрига, Кулсубай сказал ему:
— Пиши распоряжения, а я проедусь по переднему краю.
— Опасно одному в незнакомых местах, агай! А ночи здесь темные.
— Не бойся, я уже запомнил тропы!
К западу от деревни лежали мелкодонные озера и топкие болота, а правее протяжно шумел сосновый бор. Кулсубай остановил коня, вгляделся в темноту. Наверное, поляки чувствуют себя в полнейшей безопасности, прикрывшись болотами, озерами, лесами. На своей земле и воробей храбрится!.. Его джигиты, словно беркуты, налетали на колчаковцев в предгорьях Урала. Не осрамятся ли они здесь, среди болот? И сможет ли он, командир, маневрировать на озерных перешейках со своими джигитами?
Сине-белый туман становился все гуще, плотнее, разливался широкими волнами, затопляя деревню, болота, озеро, дороги. На вражеской стороне стояла глубокая тишина — только комары звенели.
А в родном Башкортостане уже светает! Сакмаевцы ушли с табунами, стадами на джяйляу. Благословенные, милые сердцу края! Полчища Колчака и Дутова разгромлены, но почему же не приходит в Башкирию успокоение? Загит всегда утверждает, что мир просторен и всем народам Урала и Башкирии хватит земли и богатства. Кулсубай признал, что это справедливо. Чего же тогда не хватает заправилам Башревкома? Бодливой корове бог рог не дает… Силенки у них, у башревкомовцев, нет, а пыжатся, кичатся, — хуже всех от этого башкирскому народу.
Часовой негромко окликнул Кулсубая, тот назвал себя, произнес пароль. Передовые траншеи были заняты башкирскими стрелками. Кулсубай спросил, тихо ли во вражеском стане. Часовой сказал, что поляки улеглись спозаранку.
Темнота сгустилась, хоть глаз выколи… Постой, постой, в темноте и надо выдвинуть эскадроны в сосновый бор, во фланг противнику! Если мы спрячемся там в овражках, в чаще, то утром окажемся впереди болота и озер, приобретем свободу маневра. Согласится ли комбриг?.. Кулсубай решительно повернул коня, въехал в урему — так он по привычке называл заросли кустарника около реки или озера, — с веток брызнули ему в лицо капли прохладной росы.
В штабе при слабеньком свете керосиновой лампешки он написал письмо комбригу, разбудил ординарца.
— Подымайся, кустым!
Хотя командир говорил шепотом, джигит сразу встрепенулся, посмотрел округлившимися от неожиданного пробуждения глазами на Кулсубая, вскочил и отдал честь.
— Что прикажете, товарищ командир?
— Пакет комбригу! Срочно! Аллюр три креста!
Парень застегнул воротник гимнастерки, затянул потуже поясной ремень и выбежал из избы, гулко стуча сапогами.