— Прими подарок, прославленный полководец башкирского народа! — с поклонами указал на лошадь Султангали. — Откармливал овсом двойной очистки. В телегу ни разу не запрягал, чтоб не потела и не испортила по́том вкуса мяса.
Кулсубай не отказался от приношения.
— Слава аллаху и твоему воинскому дару! — продолжал льстить Султангали. — Все бандиты в Кэжэнском кантоне истреблены. В аулах спокойно, мирно. Базары шумят.
— А Нигматулла? — хмуро спросил Кулсубай; он был недоволен собою, своей нераспорядительностью.
— А Нигматулла уехал в Бухару, к Заки-эфенде!
— Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, а думаю, — находчиво сказал Султангали, — здесь ему никто не подаст куска хлеба.
— Так уж и не подаст!.. Враги советской власти не перевелись, кустым. И не забывай, что у Нигматуллы осталось золотишко.
Султангали спохватился:
— Нет, Кулсубай-агай, я признаю, что в свое время был в приятельских отношениях с Нигматуллой, пока не разобрался в его уме-разуме! И с тех пор — как ножом! Раз и навсегда!.. — Он рубанул наотмашь правой рукой перед собою. — Враг советской власти — мой враг!.. Придет Нигматулла в мой дом, свяжу и вызову милиционера.
— Похвально, похвально, — буркнул Кулсубай, еще не зная, верить или не верить Султангали.
В избу, где помещался штаб и где остановился Кулсубай, вошел мужчина в ватном бешмете, в барашковом треухе, но с военной выправкой, бросил на гостя быстрый пытливый взгляд, наклонился и что-то шепнул командиру.
— Извини, кустым, но мне надо поговорить тайно с моим начальником разведки, — сказал Кулсубай смущенно. — Конечно, ты за советскую власть…
— Не беспокойся, агай, я понимаю, что такое военная тайна, — заулыбался Султангали. — Схожу посмотрю, как разделывают кобылицу на мясо, чтоб выбрать тебе самые лакомые куски!
И на цыпочках, с выражением преданности на лице, удалился.
За трапезой Кулсубай нахвалиться не мог нежным, сладким конским мясом, но от самогона, привезенного Султангали, отказался. Сидел у скатерти на нарах Кулсубай бодрым, пружинистым, как перед боем. Насытившись, вымыв руки под кумганом, он спросил гостя в упор:
— Поедешь со мною на особое задание?
— Агай, с тобою в огонь и воду! — воскликнул Султангали.
— Значит, одевайся и бери верхового коня.
— А куда мы, агай, поедем?
— В дороге скажу.
Султангали навострил уши, как чуткий гончий пес.
«Кулсубай мечется, как кот, наступивший на угли! Что это с ним? Не иначе, как выследил Нигматуллу».
Отобрав из своей личной охраны взвод испытанных в боях, в разведке, в преследовании джигитов, одетых в полушубки, в сапогах, с винтовками, револьверами и гранатами, подвешенными к поясному ремню, Кулсубай в ночь выехал с ними в путь. Султангали держался то чуть-чуть позади него, то рядом; под ним была смирная, но могучая лошадь, взятая у коноводов.