— И что сделали с царем? — спросил Хисматулла, приподнявшись на локте.
— Расстреляли.
— А… семья?
— Всех расстреляли! — с беспощадной твердостью сказал Григорьев. — Иного выхода не было. Колчаковцы ухватились бы за знамя белой России. Товарищ Свердлов одобрил приговор ревкома.
— Ты его видел?
— Нет, по прямому проводу разговаривал.
— А что ты делал, когда Екатеринбург заняли беляки?
— Ушел в горы с друзьями, создал партизанский отряд, воюем, и, без хвастовства, успешно воюем!
Хисматулла оживился:
— Значит, всегда и при всех обстоятельствах можно бить белых?
— Какие могут быть сомнения! — воскликнул Григорьев. — И можно и нужно бить. А жалеть врагов революции не приходится. Они-то нас не жалеют.
— Да, они нас не жалеют, — согласился Хисматулла.
Бибисара убежала из дома Хажисултана через несколько дней после возвращения ее благоверного из Оренбурга. Ничего досконального о местопребывании Хисматуллы она не разузнала и побаивалась, что Кулсубай рассердится и не примет ее в свой отряд. Он и рассердился, но беглянку обратно в аул не прогнал, велел зачислить медицинской сестрою.
Отряд Кулсубая числился подразделением Красной Армии, но порядки остались прежними — и партизанскими, и патриархальными. Примчался Сафуан Курбанов, наглый, с хитренькой ухмылочкой, и молниеносно подружился с Кулсубаем. Бибисара не раз слышала, как ворчали джигиты, обижались, что командир отшатнулся от комиссара Уметбаева; муллы Мазгара к этому времени уже в отряде не было — его перевели на Туркестанский фронт. На Бибисару Сафуан бесстыже пялил узенькие глаза и при этом молодцевато крутил усы. А однажды, когда она дежурила в лазарете, заглянул туда и шепнул:
— Заходи вечерком ко мне, угощу чаем с медом.
— Знаю я ваши чаи! — отрезала Бибисара.
— Ты чего выламываешься? — рассвирепел Сафуан. — Кто не знает, что Хажисултан-бай слизал всю твою шестнадцатилетнюю сладость, а остались одни объедки!
Он бухнул дверью и ушел, а Бибисара уткнулась в подушку и разрыдалась. Не ждала она, что в Красной Армии могут так унизить, так оскорбить женщину. Как стерпеть такое поношение? И в доме Хажисултана-бая к ней все относились с пренебрежением. Эх, Загит, Загит, где ты? Если б ты знал, как тяжело Бибисаре!.. Она и в отряд Кулсубая-агая ушла, чтобы поскорее с тобою свидеться. Гульямал ищет своего Хисматуллу, а Бибисара — своего Загита.
Через несколько дней Бибисара столкнулась на улице аула, где стоял отряд, с Сафуаном, и сердце ее от испуга дрогнуло, но она сделала вид, что не заметила его, отвернулась, прибавила шагу.
— Подожди, голубушка, — окликнул ее Сафуан ласковым голоском, — мне нужно что-то тебе сказать.