Валидов с нетерпением вскинул голову.
— Я принес безрадостную новость.
— Голодные бунты в башкирских полках? — спросил Заки без удивления.
— Хуже! Значительно хуже! Шифрованная телеграмма начальника штаба колчаковской верховной ставки генерала Лебедева командующему Уфимским фронтом генералу Ханжину! — И положил на письменный стол перед Заки бумагу.
Быстро проглядев строчки, Валидов побледнел, нижняя губа мелко, истерически затряслась, он снял очки, как бы надеясь, что ошибся, протер стекла платком, опять прочитал, уже медленнее:
«Верховный правитель повелел арестовать и предать военно-полевому суду главу башкирского правительства за государственную измену».
— Как эта копия попала к вам? — с похвальным самообладанием спросил он.
— Прислал мой агент, офицер штаба Ханжина.
— Русский?
— Да, но вполне надежный.
— Он сочувствует большевикам?
— Вероятно, — кивнул Галин, — но мы проверяли: всегда присылает правдивые материалы.
— Телеграмма пришла в штаб Ханжина двадцать девятого января, а сейчас уже десятое февраля, — заметил наблюдательный Заки. — Почему же меня не пытаются арестовать?
— Начальник штаба армии генерал Шепихин посоветовал Ханжину не торопиться с арестом вашей милости.
— Но почему?.. Не из-за любви же ко мне дал такой совет Шепихин!
— Разумеется, — еле приметно улыбнулся Галин. — Шепихин умен и осторожен… Мой агент сообщает, что Шепихин хочет сперва разоружить отряды в кантонах, расформировать отдельные башкирские полки, увести подальше башкирское войско, и тогда вы, ваша милость, очутитесь в пустоте. Никто за вас не заступится!
Валидов плотно растер ладонями лицо, словно хотел вдавить под кожу темные оспинки, вздохнул, подошел к окну. Смеркалось. Сад у Караван-сарая был угрюмый, деревья, скованные морозами, занесенные снегом, стояли сгорбившись, словно пригорюнились и безмолвно жаловались на свою горькую судьбину. У Валидова на душе тоже было беспросветно тоскливо… Он закурил, протянул портсигар с папиросами Галину и, с усилием волоча ноги, вернулся к столу.
— При царе к нам, башкирам, относились лучше, — пожаловался он. — Башкирский корпус наименовали двадцать четвертой дивизией… Третий башкирский полк уже расформирован. Вчера Нарышкин через Федорова вручил мне и генералу Савичу-Заболоцкому новые распоряжения штаба Колчака.
— Новые? — с недоверием спросил Галин.
— Ну, положим, не новые, но построже прежних, — уточнил Заки. — Полное подчинение башкирских частей военному командованию Колчака, без вмешательства… гм… гражданских лиц… Служба башкирских частей на общих основаниях с русскими войсками…