Он закрыл книгу, заложив ее пальцем, и снял трубку с аппарата на своем столе:
– Да, мистер Харви?
– Это Ниро Вулф?
– Да.
– Возможно, вам знакомо мое имя.
– Да.
– Я хочу договориться о встрече для консультации. Я являюсь председателем Объединенного комитета по борьбе с плагиатом Национальной ассоциации писателей и драматургов и Ассоциации книгоиздателей Америки. Как насчет завтра утром?
– Я ничего не смыслю в плагиате, мистер Харви.
– Мы вам объясним. У нас проблема, и мы хотим, чтобы вы ее разрешили. Нас будет шесть или семь человек, все члены комитета. Так как насчет завтрашнего утра?
– Я не адвокат. Я детектив.
– Мне известно, кто вы. Как насчет десяти часов?
Естественно, подобное предложение не прошло, ибо понадобилось бы нечто большее, нежели писатель, пусть даже и автор книги категории А, чтобы покуситься на утреннюю встречу Вулфа с орхидеями, с девяти до одиннадцати. В итоге Харви договорился на четверть двенадцатого. По окончании разговора я поинтересовался у Вулфа, не навести ли мне справки, на что он кивнул и вернулся к своей книжке. Я созвонился с Лоном Коэном из «Газетт» и выяснил, что Национальная ассоциация писателей и драматургов – организация влиятельная. Ее членами являлись все драматурги, о которых хотя бы раз кто-нибудь слышал, равно как и все писатели, за исключением лишь нескольких разрозненных образчиков, еще не определившихся касательно своего желания ассоциироваться с человечеством – или же определившихся, что не хотят. Ассоциация книгоиздателей Америки тоже не была пустым звуком – национальная организация всех крупных фирм и множества второстепенных. Я поделился полученной информацией с Вулфом, хотя и не был уверен, что он слушает. Он, видите ли, читал.
Когда вечером, около полуночи, я вернулся домой после спектакля «Бочонок любви» Мортимера Ошина, который смотрел с подругой, Вулф как раз покончил с чтением и пристраивал книгу в шкафу за большим глобусом. Проверяя, закрыт ли сейф, я предложил:
– Почему бы не оставить ее на столе?
– Потакать самолюбию мистера Харви нет необходимости, – хмыкнул Вулф. – Не будь он столь искусным писателем, то был бы просто невыносим. Зачем умасливать его?
Прежде чем подняться в свою комнату, я сверился со словарем. «Умасливать» – не только кулинарный термин. Проверьте. Я ни за что не доживу до того дня, когда Вулф станет кого-то умасливать, включая и меня.