Мы вернулись домой в 15:55, как раз вовремя, чтобы Вулф не опоздал на свое дневное свидание с орхидеями. На моем столе оказались три записки Фрица с сообщениями о телефонных звонках: от Лона Коэна, от Декстера из «Тайтл-Хауса» и одном личном. Я позвонил Декстеру. Он хотел знать, верны ли слухи, что совет НАПД проводит специальное заседание с целью велеть Объединенному комитету по борьбе с плагиатом расторгнуть его договор с Вулфом. Решив, что сообщать издателю, пусть и наделенному совестью, что-либо о прошлых или же нынешних действиях писателей и драматургов будет неблагоразумно, я отговорился, что до нас действительно доходили подобные слухи, но ничего определенного нам неизвестно, что являлось сущей правдой, поскольку на голосование по ходатайству мы не остались. На это Декстер заявил, что если совет НАПД не знает, что не имеет права отдавать распоряжения комитету, который, как ни крути, является объединенным, то скоро об этом узнает. Насчет Лона Коэна утруждать себя я не стал – этот может и перезвонить. Личный звонок – дело личное, и им я занялся.
В начале шестого позвонил Сол Пензер, из будки в аптеке в Кармеле.
– Мы освобождены, – сообщил он. – Свободны как ветер. Никаких обвинений. Адвокат с мисс Боннер и Фредом балуются молочным коктейлем. Что теперь?
– Планов нет, – ответил я. – Полагаю, продолжать следить за ней нет никаких шансов?
– Сомневаюсь. Даже не представляю как. Я только что смотался туда. На том самом месте, которым мы пользовались, стоит машина – наверное, помощника шерифа. Сам он, скорее всего, следит за домом. Другая машина стоит возле места, где ставили свои мисс Боннер и мисс Корбетт, и в ней сидит человек. Судя по всему, Стеббинс все-таки скормил округу Патнам наживку. Остается единственная возможность: подобраться сзади, отойти с другой дороги примерно на милю на холм с деревьями и наблюдать в бинокль. До дома ярдов пятьсот. Естественно, после наступления темноты такой способ бесполезен.
Я отозвался, что пользы от него будет немногим больше и до наступления темноты, и велел ему ехать домой отсыпаться и быть наготове, то же самое и для Фреда. Еще чтобы передал Дол Боннер, что мы свяжемся с ней, когда появится повод. Я повесил трубку, но через две минуты телефон зазвонил снова.
– Кабинет Ниро Вулфа, Арчи Гудвин у телефона.
– Это председатель Объединенного комитета по борьбе с плагиатом. Возможно, вы узнаёте мой голос.
– Узнаю. Голосование прошло с минимальным перевесом?
– Посторонним мы не раскрываем подробности наших обсуждений, но минимального перевеса не было. Письмо составили. Вы получите его завтра. Не спрашиваю вас, что вы намерены предпринять далее, поскольку Вулф тоже не раскрывает подробности, но, полагаю, он не прочь узнать, что мы и доблестны, и почтенны. Иногда.