В 1994 году анонимный благотворитель предложил Маршаллу ежегодное жалованье, чтобы тот мог уволиться с работы и на постоянной основе бороться с произволом Лесной службы. Маршалл принял предложение и удвоил свои усилия. Однако привлечь на свою сторону сельских жителей Алабамы было непросто. Однажды на собрании общины, которое проходило в отдаленной сельской церкви, на Маршалла набросилась разъяренная толпа, и только вмешательство местного проповедника спасло его от избиения. В другой раз Маршалла и двух его друзей держал на прицеле нетрезвый охотник, который долго разглагольствовал о том, что защитники природы хотят «закрыть лес». (Им удалось спастись только из-за того, что охотник завалился на спину, предварительно наклонившись, чтобы нарисовать на земле карту и показать ими где находится ближайший колодец – Маршалл нисколько не сомневался, что он собирался сбросить туда их тела).
Противостояние усиливалась, и вскоре Маршаллу начали угрожать убийством. Тогда он стал носить с собой 9-миллиметровый пистолет «Глок» и револьвер «Смит и Вессон».357 «Магнум». Его бывшая жена тоже купила пистолет. Какое-то время он даже нанимал для охраны своей собственности полицейских. Местные жители бойкотировали его бизнес – небольшой сельский магазин, – который он в итоге был вынужден продать. В общем, за эти годы он потерял около 400 000 долларов – большую часть своих сбережений.
По словам Маршалла, в молодости он был «настолько правым, насколько это возможно»: в двадцать лет он был членом Общества Джона Берча и волонтером предвыборной кампании Рональда Рейгана. С тех пор его убеждения сместились влево, но не сильно. «Консерватизм консервативен», – любил повторять он. Попытки противников изобразить его левым радикалом потрясли Маршалла. «Они объявили меня самым бессовестным, либеральным и безбожным человеком на свете, – вспоминал он. – Они даже называли меня коммунистом!»
Последнее время Маршалл предпочитает называть себя скорее «консервационистом», чем «энвайронмента-листом». «Многие защитники природы считали меня загадкой», – сказал он. Как христианину и охотнику ему был чужд биоцентрический подход популярной в те времена философии Глубокой экологии. Он любил леса, потому что люди могут там свободно ходить, охотиться и ловить рыбу. Экологические активисты с Севера страны казались ему инопланетянами. Посетив в Орегоне один из тренировочных лагерей Гринпис, он с удивлением обнаружил, что был единственным мясоедом. В том лагере он учился залезать на деревья и вешать на них протестные баннеры. Репортер одной из местных радиостанций спросил его, собирается ли он использовать эти навыки, когда вернется домой в Алабаму. «О, черт возьми, нет, конечно, – ответил он. – Если ты залезешь в Алабаме на дерево, его просто срубят. Если ты перекроешь дорогу, тебя просто переедут. В Алабаме такие вещи никто не делает».