— Принц Тревин унаследовал лучшие черты отца, — уверенно произнёс Фелимид. — Я, правда, нечасто с ним встречался в последнее время, хоть и вхож ко двору. Как и все дети короля, он умён и рассудителен. Не импульсивен. Ничего не делает, не продумав полностью. Коммандеры армии говорят, что он талантливый полководец. Когда семь зим назад Кондук высадил большой отряд и полностью сжёг нашу северную твердыню — город Халтберн — именно Тревин повёл войска в бой. Захватчиков сбросили в холодные океанские воды и лишь половине из них удалось спастись. Но город до сих пор не восстановлен… Да к тому же Тревин — везунчик! Его называют любимцем Фласэза. Жена успела принести ему двойню незадолго до появления в небе карающего огня. Он счастливый отец… В отличие от меня.
Фелимид тяжко вздохнул, а глаза сделались печальными. Видимо, он понимал, что познать счастье отцовства ему уже вряд ли суждено.
— Не успел? — я всё же не удержался и задал бестактный вопрос.
— Я был слишком молод тогда. Слишком глуп. Прислушивался к тем, кого не надо было слушать. А когда случилось то, что случилось, было уже поздно… Так что мне, наверное, не видать… Если, конечно, ты не поможешь, аниран.
Он посмотрел на меня с такой надеждой, что я неловко закашлялся. Затем сделал глубокий вдох и сказал:
— Скажу тебе честно, Фелимид. Я не собираюсь впустую тратить ни своё время, ни время вашего мира. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы во всём разобраться. У меня уже есть догадки и понимание того, что надо делать. Но сначала мне нужно кое в чём разобраться. Скажи мне, почему духовники посчитали, что государству нужно смирение как фундамент для построения религии? Почему они так уверены, что непротивление воле божьей чем-то облегчит страдания народа?
— Я не понимаю тебя, аниран, — он вновь повторил то, что уже говорил. — Я не служил при храме, но тоже истово верую. Я верую в божественную кару за грехи наши. Если мы не грешники, то чем заслужили такое наказание? За что триединый Бог с нами так поступил? Мы были недостаточно покорны, недостаточно смиренны, недостаточно кротки. Я верю, что мы получили по заслугам. И теперь ты должен стать воином Фласэза, помочь нам и возглавить войска смиренных, когда он придёт…
— Что? — в этот раз уже я выпучил глаза. Ранее ничего подобного я не слышал. Даже в рассуждениях старейшины Элестина. — Объясни, о чём ты?
— Когда я был молод и крутился при дворе в Обертоне, — тщательно подбирая слова, начал говорить Фелимид. — Мне удалось краем глаза посмотреть на копию «Книги Памяти Смертных». Ту, что в храме, охраняли усердно и никого не подпускали, кроме святых отцов. Но на копию в книгохранилище Обертона я успел посмотреть одним глазком. Я прочёл лишь окончание. Там написано, что когда останется последний пришедший с небес, Фласэз придёт. Он увидит своего наместника и спросит с него. Спросит: достойна ли его паства жизни или всё так же преисполнена гордыни и спеси? Смирилась ли с судьбой и расплатилась ли за грехи? И если аниран так и не станет милихом, не станет нашим спасителем, Фласэз огнём уничтожит мир. А если станет — милостиво позволит анирану самому решать нашу судьбу.