— А кто такая Саон Кринт?
— Эм… Очень странная старуха. Она иногда словно бы бредит, говорит что-то очень странное, но… Всё дело в том… вскоре понимаешь: её слова попали в цель. Она словно бы предсказывает… Или угадывает почему-то личную предрасположенность? Не знаю, как она делает это. Мне когда-то сказала, будто человек, которого я буду спасать, меня потом попытается убить, но доверие к нему я не должен терять ни при каких условиях. Вот и… Сбылось, — невзначай покосился на ещё плохо функционирующую правую кисть. — А тебе тоже что-то сказала?
— Да. Чушь какую-то. Вроде: я встречу друга, которого буду любить, словно мать своё дитя, а он не будет воином. Что-то вроде того. И он мне будет сердце греть. Ерунда какая-то! — пожал плечами рассеянно Тиннарис, уже всецело погружаясь в наблюдение. Его цепкое зрение будто приковали к действиям Осилзского. Словно бы и моргнуть боится, дабы не упустить важного нюанса. Для его специфической манеры боя подходит отнюдь не всё. Поэтому приходится тщательно высматривать именно то, от чего действительно будет в последующем польза.
— Может, женщину имела в виду? — предположил Флет.
— Нет. Точно не женщину, судя по разговору. К тому же я не могу так уж по-дружески относится к ним…
— Разве что калеку, тогда. Ведь мужчина не может ныне не попытаться даже брать меч, если он здесь, в особенности!
Развивать тему обоим не захотелось.
Днём Силион улетела в очередной раз к Таузски. Вернувшись, сообщила об их готовности познакомиться с новым герцогом уже на следующий день. Пора представить ему связных с Сиото. Всегда надо учитывать возможный риск гибели кого-либо в следующей схватке. И бывшая наследница Руали не собирается исключать такой риск относительно собственной кандидатуры. Встречу, во избежание лишней опасности, назначили на южном берегу Даиньского озера. По очевидным обоим причинам, Ланакэн сразу же дал понять: способ перемещения туда на ваммарах отпадает. Решили ограничиться снова нгутом. Отправиться втроём: Осилзский, его григстанская женщина и Раст.
Так вечер совершенно освободился, а потому наследник Аюту отделался от окружающих и направился к складским помещениям. Порывшись, нашёл необходимый материал и приступил к давно забытому занятию.
Уже утром удалось завершить маленькое изделие. Почему-то от восприятия мирного предназначения собственного творения душу овеяло непривычным упоением. Среди крови и смерти, наполнивших жизнь, осталось слишком мало места для развлечений. Но вот захотелось именно незамысловатых и непрактичных предметов. Когда постучался к Соулу, лекарь занимался своими травами, непривычно умиротворённо посмеиваясь. Кири и Ситтиан сидели рядом с кроватью на деревянных чурбаках и безмолвно рисовали на полу кусочком известняка. Эти двое практически всегда не произносят ни звука. Полукровка очень быстро подружился с немым, ибо и сам с рождения приучен по большей части молчать, а, с тех пор, как голос стал пытаться ломаться, хозяин и вовсе стал с ним крайне жесток, если лишний раз падший имел наглость заговорить. Заметив на себе постороннее внимание, гибрид отработанным движением встал, поклонился и грациозно выпрямился, надевая, словно маску, вежливую гримасу ожидания. И в нём пропала практически совершенно та детская непринуждённость, наполнявшая ещё мгновение назад. Осталось лишь нечто сломанное и извращённое, настолько неуместное в его возрасте. Ланакэн даже вздрогнул, но заставил себя приветливо улыбнуться им в ответ. Беззвучный сын Нгдаси радостно захлопал в ладоши. Он успел не только оттаять сердцем, но и осознать, кому именно обязан своим освобождением.