Но ночью вновь пришли кошмары. Старые и уже некогда забытые кошмары юности, вынуждающие по вечерам бояться сомкнуть веки из опасений проснуться снова в неволе, понести наказание за свою непокорность. Осилзский невнятно бормотал о необходимости спрятаться надёжнее, о том, насколько боится стать калекой, а затем отправиться на мясо… Снова и снова вцеплялся себе в живот пальцами в желании защититься от чего-то. Женщина ласково гладила по волосам, шептала успокоительные слова, но только к утру воспоминания угасли, дав небольшой отдых. Мозг перегружен страхами минувших лет, вовсе не желающими растворяться за годы, а покоя всё нет. И войну с собой победить клинком невозможно, впрочем… равно с вероятностью скрыться от собственных мыслей. Только живое тепло рядом иногда помогает отодвинуть призраки ферм.
Глава 40
РАЗНЫЕ МНЕНИЯ НА ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ГИБРИДА
Сверху образованная слиянием двух рек вилка смотрится удивительно живописно. Сочная зелень словно бы разрезана бледно-голубым зеркальным змеем. Пляж с небольшим лугом вдоль опушки выделяется ярким пятном практически золотого цвета с изумрудной окантовкой, по которому бродят с краю сферические салатовые фигурки кромов — отсюда похожие на детские игрушки. Одда крепко сжала деревянный гребешок, через неё переданный Рангмой в благодарность за уроки гибриду. На душе сегодня особенно спокойно. Умиротворение заполняет полностью, словно эйфория от какого-то одурманивающего средства. Вчерашний разговор Осилзского с его спутницей жизни развеял остававшиеся сомнения. Спустившись с ваммара, осмотрелась в поисках вечно жмущегося в сторонке мужчины и направилась к нему. Лаури грациозно глубоко склонился навстречу незнакомке. Длинная чёрная коса скользнула кисточкой по земле, зацепив густую траву у ног. Ему здесь приходится непросто ухаживать за своей причёской. Протянув маленький презент, оттоир тихонько уточнила:
— Это Сиано просила передать. И ещё она поговорила, чтобы тебя тоже отвезли в Убежище.
— Благодарю! Я так устал их руками разбирать! — обрадованно признался полукровка, прижимая к груди полученное сокровище.
— У тебя прямые — с ними проще! — она понимающе улыбнулась. — Хочешь, поговорю с Рангмой, чтобы она тебя остригла? Так станет намного легче!
Почему-то предложение его заметно встревожило. Лихорадочно стиснул длинными пальцами собственные пряди и жалобно пролепетал:
— Не надо! Не надо стричь! Я — мужчина… Совсем на мать не похож… Только волосы от неё остались! Не надо, пожалуйста! У меня только это есть на память! — в изумрудной глубине глаз застыла зарождающаяся паника.