Меня бросили в кузов рядом с Натахой. А с другой стороны от нее — Бюрократа. Гиена забрался внутрь и хотел сесть на скамейку рядом со мной, но Мирза повелительно ткнул ему на лавку напротив. Тот опять покорно подчинился, перешагнул через меня и что-то прошипел сквозь зубы.
— Эй ты, — негромко сказал Мирза. — Ибрагим сказал, что ты верный человек. И слово твое — кремень! Ибрагим же не мог соврать, правда?
— Конечно, Мирза, — пробормотал Гиена.
Мимо Мирзы в кузов протиснулся Ахмет и сел за моей спиной. Дверь захлопнулась. Заскрипела щебенка под кирзовыми сапогами Мирзы. Потом он сказал что-то водителю, водитель ответил, и оба громко засмеялись. Хлопнули две дверцы. Двигатель взвыл, и мы поехали.
Трясло нас нещадно совершенно. Пару раз я даже чуть язык себе не прикусил, пришлось сжать зубы, чтобы на ухабах не клацали. Двигатель выл, где-то под самым ухом, меня швыряло то в спину Натахи, и я утыкался носом в ее затылок, несколько раз приложило об стойки лавочки. Ахмет с Гиеной не разговаривали. Какое там! При таком шуме, чтобы друг друга услышать, надо орать прямо в ухо. И все равно будет неразборчиво.
Длилась эта тряская пытка целую вечность. Я пытался про себя считать, чтобы время засечь, но какое там! Мозг мотало в черепной коробке, и со счета я сбивался, не успев даже до сотни дойти.
Машина остановилась. Раздались голоса, опять на незнакомом языке. Потом смех, потом завизжали петли ворот. Машина снова тронулась, но теперь уже гораздо ровнее. Видимо, въехали на территорию.
Остановились. Двигатель замолчал. Хлопнули дверцы, раздались шаги, потом в кузове стало светло.
Ахмет и Гиена выскочили, снаружи снова заговорили множество радостных голосов. Разобрать отдельные диалоги было сложно, все они сливались в белый шум. То ли потому что все болтали разом, то ли потому что тошниловка в дороге стрясла мне кукушечку, и я не мог толком сосредоточиться. Потом все как-то разом замолчали.
Кто-то схватил меня за ноги и потащил наружу. Я зажмурился, чтобы не ослепнуть от яркого света, и сгруппировался, чтобы не разбить по-тупому башку. Похоже, этот Матонин электричество совсем не экономит… Я лежал, скрючившись каралькой на мягком ковре из невысокой травки. Приоткрыл глаза и посмотрел наверх. Вокруг столпилось человек десять, не меньше. Но Беков среди них было всего семеро. Еще был высоченный светловолосый парень, молодой, волосы ежиком, военного вида штаны заправлены в высокие начищенные ботинки. Ворот белой рубахи расстегнут, на шее — какое-то кожаное украшение вроде ошейника. Второй мужчина был невысокий, примерно моей комплекции, во всяком случае, так мне показалось с моего ракурса. У него были гладко зачесанные назад тоже светлые волосы, а одет он был в шелковые бордовые шаровары и вышитую просторную рубаху. Изящные руки унизаны перстнями и кольцами. Один глаз слегка косит. И еще была девушка. Совсем маленькая, узкоглазая, в длиннополом балахоне, расписанном странными узорами. На поясе ее болталось множество колокольчиков, кожаных мешочков, сухих веточек и еще какой-то мелочевки. Длинные черные волосы распущены. На правой щеке — замысловатый рисунок из сплошных завитков. Татуировка или макияж такой?