— Я уже понял, что чтобы произошел пробой, требуется какое-то пограничное состояние, — сказал я, отступая от тяготящегося своей болью и тоской Гаврилы. Подошел к следующему окну. — Но по какому принципу выбираются… эээ… истязания?
В этой комнате находилось четыре человека. Голый парень, привязанный к косому кресту из двух досок, еще один парень, в белой рубашке и черных брюках, и две девушки. Парень стоял рядом с архаичного вида фотокамерой, направленной как раз в сторону голого парня. Девушки смеялись, кривлялись рядом с крестом, строили рожицы и позировали. А второй парень делал фотографии.
— Это Николай, — сказал Ярослав Львович. — Самый нелепый из наших недосмотров. Он приехал из Бийска, учиться на горного инженера. И почему-то не прошел проверку на заубер-детекторе. Обнаружили это несколько дней назад, решили задним числом исправить упущение, а оказалось… В общем, вы видите. Это его приятели, прогноз отличный…
В какой-то момент веревки на запястьях голого парня задымились и вспыхнули. Одна из девушек отлетела в сторону и ударилась об стену, камера лопнула изнутри и разлетелась на куски. Второй парень, участник этой же сцены, начал быстро двигать пальцами, сплетая и расплетая их замысловатым образом. Задрожало оконное стекло, в которое мы как раз смотрели, а потом внезапно все стихло. Голый парень сидел на корточках, скрючившись и закрыв уши руками. Вторая девушка пыталась привести ту, которая ударилась, в сознание. Особого беспокойства на ее лице было незаметно, значит, все в порядке.
— Я же говорил… — удовлетворенно пробормотал Ярослав Львович.
— Значит здесь обучают не только магов? — спросил я, направляясь к следующему освещенному окну.
— Разумеется, не только, — сказал Ярослав Львович. — Сейчас в университете три факультета — инженерно-технический, бухгалтерско-экономический и медицинский. До недавнего времени был четвертый, историко-филологический. Но его упразднили несколько лет назад.
— Почему? — спросил я.
— Вы знакомы с историей нашего университета? — спросил Ярослав Львович.
— Вы сказали, можно задавать любые вопросы… — сказал я.
— Я уточняю, насколько подробным должен быть ответ, чтобы вы поняли, — на простецком лице Ярослава Львовича заиграла доверительная улыбка.
— Ах, в этом смысле, — я прикусил губу. — Нет, пока не изучил историю…
— Тогда я расскажу вкратце, — Ярослав Львович облокотился на стену рядом с третьим по счету окном. — После баниции Томск оказался в очень уязвимом положении. Имперские жандармы и администрация город покинули, и над университетом попытались установить контроль сразу несколько кланов — барнаульские Демидовы, красноярские Матонины и томские Цыбульские. С последними практически на старте этого противостояния случились… эээ… неприятности, и от клана практически никого не осталось. Все осложнялось тем, что Ее Величество пыталась университет наш вернуть в пределы Российской Империи тоже. Но… В общем, не буду вам сейчас забивать голову этими внутриполитическими подробностями, перейду сразу к результатам. Университету удалось отстоять свою независимость и, в каком-то смысле взять под свое крыло весь город Томск. И вот уже больше семидесяти лет мы существуем в относительно стабильном статусе, снабжая всех сибирских промышленников специалистами. К нам отправляют учиться, платят за это… И почти все эти годы историко-филологический факультет существовал. Правда, скорее как дань традиции. Вот вы можете себе представить, зачем сереброплавильному заводу может быть нужен историк? — Ярослав Львович склонил голову и снова стал похожим на фарфорового пастушка. Ответа он никакого не ждал, вот я и не ответил. — Им нужны инженеры, экономисты, рабочие. А историки не нужны. И означает это прежде всего то, что факультет этот крайне убыточный. Никто не хочет платить за никому не нужных специалистов.