— Нет, — она обернулась на меня и улыбнулась. — Воспитывалась в приюте при монастыре. И батюшка согласился на мое обучение в университете, только если я буду носить одежды, не искушающие к блуду. Вот я и слушаюсь по мере сил.
— Хитро, — я хмыкнул.
— Вот, мы пришли, — она остановилась в очередном закутке с маленьким столиком. Феодора подошла ко мне вплотную и потянулась к полке где-то за моим плечом. — Вот эта… Теперь пособия. Посторонись, пожалуйста… — она наклонилась, и ее круглые ягодицы ткнулись прямо в мое бедро. — Ой… Секунду… — Феодора выпрямилась, и, как будто не удержав равновесие, облокотилась на меня. Теперь она стояла так близко, что я чувствовал грудью бусины ее сосков. К блуду, значит, не искушать… Я вдруг понял, что придерживаю ее за талию. Ну, чтобы не упала, видимо…
В этот момент где-то совсем рядом хлопнула дверь. Феодора приникла к щели над книгами.
— Это твои, — прошептала она. — Мародеры.
Я тоже посмотрел за стеллаж. Там была небольшая комната с почти таким же длинным столом, как и в холле. В центре топтался незнакомый мне здоровенный парень, а рядом с ним — второй. Которого я смутно помнил. Кажется, он участвовал в той злополучной вечеринке.
— Идут сюда, — прошептала Феодора. Быстро села на стол и притянула меня к себе и обхватила ногами. Выгнулась, прижимаясь всем телом и зашептала прямо в ухо. — Если застанут нас мило беседующими, то у тебя будут неприятности. А Ярослав Львович просил о тебе позаботиться. Мародеры считают, что с карателями можно уединяться только с одной целью. Так что…
Она куснула меня за мочку уха, и прижалась губами к моим губам.
Глава 12. Не все домовые одинаково полезны
Мозг мне снесло, конечно же, начисто и моментально. Где-то там, на задворках сознания, я, конечно, изо всех сил орал себе, чтобы я не увлекался, что это же Феодора, хитрая сучка, правая рука интригана Кащеева, о которой даже он сам его предупреждал, что надо быть осторожнее. И что вот буквально только что случилась херня, из-за которой ты все утро, между прочим, Лебовский, переживаешь! Тебе бы сначала отмыться от той истории, прежде чем…
Короче, тело этот бубнеж категорически не слушало. Руки сами собой потянулись сжали податливое гибкое тело, в ушах зашумело, от сладкого долгого поцелуя сносило крышу. Ее колени сжимали мои бедра, я сорвал дурацкий монашеский платок с ее головы, и светлые волосы, пахнущие сиренью, рассыпались по плечам. Ее шаловливые пальцы скользнули под ремень моих брюк, и чтобы не застонать, мне пришлось укусить ее за нижнюю губу. В какой-то момент я даже забыл, что вообще-то это спектакль…