Глава 17. Должен остаться только один
Скрюченные пальцы призрака протянулись ко мне. Снова раздался дикий хохот, прямо мне в лицо. Свечение синего глаза стало ослепительным. Его лицо было прямо перед моим лицом. Сквозь призрачную личину старика иногда проступало лицо. Другое лицо, молодое. В чем-то очень похожее на то, которое я вижу в зеркале. Но все-таки не оно.
Я вжался в угол и, чтобы хоть как-то прикрыться от болезненного синего света мертвого глаза поднял руку. Ту самую, за которую меня укусил старик.
Хохот внезапно замолк. Пасть призрака закрылась, он несколько раз дернул головой, будто принюхиваясь к чему-то очень неприятному.
Злобно фыркнул.
И как будто осыпался на пол. То есть, мне сначала показалось, что осыпался. Когда я решился посмотреть вниз, то увидел, что призрак теперь ползает по полу, переставляя тощие руки и ноги как паук. И принюхивается. На полу вокруг него вспыхивали и начинали светиться гнилушечным светом самые разные следы. Судя по реакции, ни один ему не понравился.
Рядом с дверью призрак снова поднялся во весь рост, зло зыркнул на меня и заверещал. От его визга у меня заложило уши. Он снова упал на пол и быстрой тенью, в которой уже нельзя было опознать человеческую фигуру, метнулся за дверь.
Всполохи со стен исчезли. Электрический свет снова несколько раз мигнул, на несколько секунд погас. А потом опять лампы засветились ровно. Как и раньше.
Старик лежал неподвижно, черты его лица еще больше заострились, из уголка рта стекала струйка крови. Кащеев пошевелился и простонал что-то неразборчивое. Я бросился к нему и опустился рядом с ним на колени.
— Вот болван… — пробормотал он.
— Ярослав Львович? — я заглянул ему в лицо. Он был бледным, но вовсе не выглядел смертельно раненым.
— Это я не вам, Лебовский, — голос Кащеева окреп. Он повозился и попытался встать. Я подставил ему плечо. — Слишком долго от Федора Кузьмича не было никаких проблем, вот и расслабился.
— То есть, вы знаете, что это сейчас такое было? — спросил я.
— Подозреваю, — Кащеев направился к кровати. Заглянул в широко распахнутые глаза старика.
— Мертв? — спросил я.
— Как полено, — отозвался Кащеев.
— Что это была за тварь? — простонал Ларошев, тоже поднимаясь на ноги.
— Это была какая-то чертовщина, прости-господи… — Кащеев вытер ладонью лоб. Обнаружил, что тот абсолютно сухой и, как будто, удивился.
— То есть, подозрениями вы не поделитесь, — Ларошев шумно задышал и потер пальцами виски. — И по городу теперь будет шнырять опасный призрак, а вы опять сделаете вид, будто нам все показалось!