А мне пришлось смотреть, как он лежит в своей епископской мантии, и я сам разжал его пальцы и вложил посох, а ведь думал, что увижу, как он сжимает его во время церемонии! До интронизации оставалось всего два дня! Мы уже все в дорогу упаковали, когда явился Гарри Перси.
– А ведь я умолял его, Джордж, – говорит он, – умолял довольствоваться тем, что удалось сберечь. Я просил его, уезжайте в Йорк, радуйтесь, что живы. Послушался бы меня, протянул бы еще с десяток лет.
– Мы послали за мэром и городскими чиновниками, чтобы увидели его в гробу, иначе пошли бы слухи, что его милость жив и бежал во Францию. Некоторые издевались над его низким происхождением. Господи, жаль, что там не было вас!
– Мне тоже.
– При вас, мастер Кромвель, никто бы не посмел так говорить. Когда стемнело, мы зажгли вокруг гроба свечи и до четырех утра бодрствовали у тела. Потом прочли часы, отслужили заупокойную мессу и в шесть положили его в склеп.
В шесть утра, в среду, на Святого апостола Андрея.
Я, простой кардинал.
Вулси оставили в склепе, и Кавендиш поскакал на юг, в Хэмптон-корт, к королю, который заявил:
– Я отдал бы двадцать тысяч фунтов, чтобы это оказалось неправдой.
– Кавендиш, – говорит он, – если вас будут спрашивать о последних словах кардинала, молчите.
Джордж приподнимает бровь:
– Я и молчу. Меня король расспрашивал. Милорд Норфолк.
– Что бы вы ни сказали Норфолку, он извратит ваши слова.
– И все же как государственный казначей он выплатил мне долг по жалованью за три четверти года.
– Какое у вас было жалованье, Джордж?
– Десять фунтов в год.
– Лучше бы вы пришли ко мне.
Таковы факты. Цифры. Если утром владетель преисподней, проснувшись в своих покоях, предложил бы отправить мертвеца обратно из склепа, из могилы – чудо воскрешения за двадцать тысяч фунтов, – Генриху Тюдору нелегко было бы их наскрести. Норфолк – государственный казначей! Какая разница, кому греметь ключами от пустых сундуков?
– А знаете, – говорит он, – если кардинал спросил бы меня, как он любил спрашивать, Томас, что вы хотите в подарок на Новый год, я сказал бы, что хочу увидеть государственный бюджет.
Кавендиш хочет что-то сказать, начинает, запинается, снова начинает:
– Король сказал мне кое-что. В Хэмптон-корте. «Трое могут хранить секрет, когда двое из них мертвы».
– Кажется, это пословица.
– «Если бы я думал, что мой колпак знает мой секрет, швырнул бы его в огонь».
– Еще одна пословица.
– Он хотел сказать, что больше не станет прислушиваться к советчикам: ни к милорду Норфолку, ни к Стивену Гардинеру, и никому не станет доверять, как доверял кардиналу.