Герцог Норфолк ходит по залу и довольно фыркает:
– Хороша пьеска! Так хороша, что придется ее напечатать. Клянусь мессой, я сам этим займусь! А на Рождество поставлю у себя.
Анна улыбается, показывает пальцем, хлопает в ладоши. Он никогда не видел ее такой радостной и сияющей. Генрих застыл подле нее. Иногда Генрих смеется, но подойди поближе и увидишь: в глазах короля страх.
Кардинал между тем катается по полу, черти в черных косматых нарядах пинают его, торопят в преисподнюю:
– Эй, Вулси, мы отнесем тебя в ад, где твой хозяин Вельзевул ждет не дождется тебя на ужин!
В ответ алая гора приподнимает голову и спрашивает:
– А какое вино там подают?
Он сам чуть не забывается и не прыскает.
– Я не пью английских вин! – продолжает веселить публику мертвец. – На что мне эта кошачья моча, которую хлещет милорд Норфолк?
Анна злорадствует, показывает на дядю. Шум поднимается к потолочным балкам вместе с дымом камина, смехом и болтовней зрителей, завываниями толстого прелата.
Нет, никакого английского вина, заверяют черти кардинала, ведь дьявол – француз. Тут вступают дудки и свистульки, кто-то затягивает песню. Теперь черти продели голову кардинала в петлю и поднимают его с пола. Тот сопротивляется, и не все его пинки понарошку. Слышно, как черти сопят и отдуваются. Однако их четверо, и алый тюк только хрипит и царапается, а придворные подбадривают палачей:
– Спустите его в ад! Спустите живьем!
Актеры отскакивают назад, кардинал валится на пол и начинает кататься, ловя ртом воздух, а черти колют его вилами, вытаскивая на свет алые вязаные кишки.
Кардинал изрыгает проклятия и портит воздух. В углах зала трещат фейерверки. Уголком глаза он видит женщину, которая семенит к выходу, зажав рот рукой, но дядюшка Норфолк счастлив:
– Смотрите, палачи вытягивают ему кишки! Да за такое зрелище я готов приплатить!
Кто-то замечает:
– Позор тебе, Томас Говард, ты продал душу, чтобы увидеть падение Вулси.
Головы поворачиваются – и его голова тоже, – но никто не видит говорившего. Он надеется, что это Томас Уайетт. Джентльмены, переодетые чертями, отряхиваются, переводят дух и с криками: «Хватай его!» – набрасываются на кардинала и волокут его в ад за дальним полотнищем в конце залы.
Он следует за ними. Подбегают пажи с льняными полотенцами, но разгоряченная дьявольская братия расшвыривает их в стороны. Одному пажу заехали локтем в глаз, и он опрокинул себе на ноги таз с кипятком.
Черти, ругаясь, срывают маски и швыряют их в угол; хохочут, стягивают друг с друга наряды из черной шерсти.
– Какой-то хитон Несса, – говорит Джордж Болейн, когда Норрис освобождает его от пут.