– Я велел вставить новые стекла, – говорит он, – чтобы любоваться королевой во всей красе.
– Fiat lux[87], – бормочет де Сельв.
– Она была на высоте, – замечает де Дентвиль. – Шесть часов на ногах. Можно поздравить ваше величество с обретением супруги, по-крестьянски выносливой. Не сочтите мои слова неуважением.
В Париже лютеран жгут на кострах. Он хотел бы обсудить это с послами, но ароматы жареных лебедей и павлинов, поднимающиеся снизу, мешают развить тему.
– Господа, – спрашивает Кромвель (музыка набегает, словно рябит серебром волна на мелководье), – знаком ли вам некий Гвидо Камилло?[88] Я слышал, он принят при дворе вашего господина.
Французы переглядываются. Кажется, он застал их врасплох.
– А, это тот, что построил деревянный ящик, – бормочет Жан. – Знаком.
– Театр, – говорит он.
Де Сельв кивает:
– В котором вы и есть пьеса.
– Эразм писал нам об этом, – замечает Генрих через плечо. – Камилло нанял столяров, которые изготовили деревянные полки и ящички, одни внутри других. Система для запоминания речей Цицерона.
– Не только, если позволите. Это античный театр по плану Витрувия, но пьес в нем не ставят. Как говорит милорд епископ, вы – владелец театра – становитесь в центре и смотрите вверх. Вас окружает упорядоченная система человеческих знаний. Похоже на библиотеку, только в каждой книжке спрятана следующая, а в ней другая, поменьше. Хотя и это не все.
Король хрустит анисовыми цукатами:
– На свете и так слишком много книг, и каждый день появляются новые. Человеку не под силу прочесть все.
– Не понимаю, откуда вы столько знаете! – удивляется де Сельв. – Однако приходится верить на слово, мэтр Кремюэль. Гвидо говорит только на своем итальянском диалекте, да и то с запинкой.
– Лишь бы вашему господину было в радость тратить на это деньги, – замечает Генрих. – А он случаем не колдун, ваш Гвидо? Не хочется, чтобы Франциск попал в сети колдуна. Кстати, Кромвель, я отослал Стивена обратно во Францию.
Стивена Гардинера. Значит, французам не по душе иметь дело с Норферком. Неудивительно.
– Как долго продлится его миссия? – спрашивает он.
Де Сельв ловит его взгляд:
– А кто будет исполнять обязанности королевского секретаря?
– Кромвель, кто ж еще. Надеюсь, вы не против? – улыбается Генрих.
На пороге главного зала ему преграждает путь мастер Ризли. Сегодня большой день для герольдов, их помощников, сыновей и друзей; жирные куски плывут прямо в руки. Он говорит это Ризли, на что тот возражает: жирный кусок приплыл в руки вам. Что ж, это можно было предвидеть – Генрих устал от Винчестера, от педантичной критики каждого своего шага; королю надоело спорить, теперь он женат и склонен стать более