P. S. Он угрожает, что снова будет орать.
В первую неделю июля Лакло отправился на вылазку. В платежную ведомость оставалось добавить еще несколько имен.
В тот самый день, когда он слушал Камиля Демулена в Пале-Рояле, рукопись неопубликованного памфлета попала в руки герцогу, который объявил, что от памфлета у него заболели глаза, однако добавил:
– Человек, который это написал, возможно, будет нам полезен?
– Я знаю этого человека, – сказал Лакло.
– Вот и хорошо. Так нанесите ему визит.
Лакло так и не понял, с чего это герцог решил, будто они с Демуленом старые приятели.
В кафе «Фуа» Фабр д’Эглантин читал из своего последнего сочинения. Это было явно не лучшее его творение. Лакло сделал пометку: возможно, скоро этому человеку придется платить больше. Он был невысокого мнения о Фабре, но в некоторых делах без дураков не обойтись.
Камиль незаметно приблизился к нему, стараясь не привлекать внимания.
– Двенадцатого? – спросил он.
Лакло был обескуражен его прямотой, этот человек не желает знать, какого безграничного терпения, каких сложностей…
– Двенадцатого уже нет, мы думаем пятнадцатого.
– Мирабо говорит, к тринадцатому швейцарцы и немцы будут здесь.
– Придется рискнуть. Меня беспокоит сообщение. Можно вырезать весь квартал, а в полумиле от него никто не будет об этом знать. – Он отпил кофе. – Ходят слухи о создании народного ополчения.
– Мирабо говорит, лавочников больше тревожат разбойники, чем войска, поэтому они хотят свое ополчение.
– Вам не надоело цитировать Мирабо? – вспыхнул Лакло. – Меня не волнует пересказ его суждений, я могу каждый день слушать, как он разоряется в Национальном собрании. Вечно вы носитесь с людьми как с писаной торбой.
Лакло знаком с ним всего пару недель, а уже спокойно заявляет: вечно вы носитесь… Доколе ему это терпеть?
– Вы злитесь, – заметил Камиль, – потому что не можете прикупить для герцога еще и Мирабо.
– Ничего, скоро мы договоримся о цене. Как бы то ни было, ходят слухи, что Лафайета – этого Вашингтона pot-au-feû, как вы изволили выразиться, – попросят возглавить ополчение. Излишне говорить, что это никуда не годится.
– Еще бы! Лафайет так богат, что сам может купить герцога.
– Об этом можете не тревожиться, – холодно промолвил Лакло. – Расскажите мне о Робеспьере.
– Забудьте.
– Он может быть полезен нам в Национальном собрании. Я согласен, пока ему далеко до вершин ораторского мастерства. Над ним смеются, но он не стоит на месте.
– Я не сомневаюсь в его полезности. Однако купить его вам не удастся. А ради любви к герцогу он за вами не пойдет. Его не волнуют политические дрязги.