– Это вы так думаете.
– Если бы я пошел на Бастилию и меня там убили, про меня написали бы книги, согласны?
– Пожалуй. – На ее лице застыло странное выражение. – Но вы же не собираетесь никуда идти, иначе вас там убьют.
– Если только не явится ваш муж и не прикончит меня, – сказал он, намекая на двусмысленность ситуации.
– Да. – Она мрачно улыбнулась, пряча глаза. – Видите ли, я собираюсь хранить верность Франсуа. У нас впереди будущее.
Теперь будущее есть у всех. Это не было случайностью, не было везением, думает Камиль. Он видит свое тело, маленькое и плоское, его руки шарят по ослепляющему белизной меловому обрыву будущего, чувствует; как щека прижимается к скале, как накатывает головокружение; он всегда карабкался вверх. Луиза сжала его в объятиях. Он обмяк, его клонило в сон.
– Вот так развязка, – прошептала она, погладила его по волосам, принесла ему кофе.
Не двигайтесь, сказала она, просто не двигайтесь. Он наблюдал, как остывает кофе. Воздух вокруг был наэлектризован. Он поднял правую ладонь. Она пальчиком провела вдоль пореза, тонкого, как волос.
– Как думаете, где я порезался? Я не помню, но если сравниваться с теми, кого забили и затоптали…
– Думаю, вы заговорены, – сказала она. – Раньше я этого не понимала.
Вернулся Франсуа Робер. Он остановился в дверях, поцеловал жену в губы, отдал ей сюртук. Затем, не торопясь, встал перед зеркалом и принялся расчесывать черные вьющиеся волосы. Луиза стояла рядом, и ее голова немного не доставала ему до плеча.
Закончив, он сказал:
– Бастилия пала. – Затем прошелся по комнате и посмотрел на Камиля. – Вы были здесь, но вас видели там. Есть свидетели, вы были одним из главарей. Вторым был Эро де Сешель. – Робер отошел от Камиля. – Кофе еще остался? – Он сел. – Нормальная жизнь закончилась, – сказал он, словно обращался к идиотам или малым детям, затем стянул башмаки. – Отныне все изменится.
Это вы так думаете, устало сказал Камиль. Он с трудом понимал, что говорят другие. Сила тяжести никуда не исчезла, земля внизу была утыкана остриями. Даже на вершине скалы есть ущелья, и пропасти, и невидимые теснины, узкие, как могила.
– Мне снилось, что я умер, – сказал он. – Снилось, что меня похоронили.
Есть узкая тропа к сердцу гор, каменистая, неверная, это страна его разума, труднопроходимая, томительная. Ты снова врешь, говорит он себе, мне снилась не смерть, а вода. Снилось, что я истекаю кровью на улицах.
– Думаете, мое заикание пропало? Как бы не так, в жизни колдовство не работает, – заметил он. – Можно мне клочок бумаги? Я должен написать отцу.