Аннетта гадала, не это ли погружает Клода в такую меланхолию? Столь явно исходящее от Люсиль ликование плоти, горячечный утренний румянец у нее на щеках. Ты предпочел бы, думала Аннетта, чтобы она навсегда осталась девятилетней девочкой, занятой только своими куклами. Она изучала склоненную голову мужа, идеально зачесанные и припудренные седые пряди – даже в деревне Клод не позволял себе расслабиться. Камиль, сидевший в нескольких футах от него, походил на цыгана, который оставил свою скрипку в живой изгороди, после чего долго ее там искал; он сводил на нет все усилия дорогого портного, своей небрежностью подчеркивая крах общественного устройства.
Листок выпал из рук Клода. Пробудившись от мечтательности, Камиль повернул голову.
– Что на этот раз? Я вас предупреждал, если беретесь читать такое, пеняйте на себя.
Не найдя слов, Клод показал на страницу; Аннетте послышалось тихое хныканье. Камиль потянулся к листку, Клод прижал его к груди.
– Не глупи, Клод, – сказала Аннетта, словно обращалась к ребенку. – Отдай листок Камилю.
Камиль пробежал глазами страницу:
– О, вам понравится. Лолотта, не выйдешь на минутку?
– Нет.
Где она подхватила это кошачье имя? Аннетта подозревала, что его для Люсиль придумал Дантон. В нем было что-то чересчур сокровенное, а теперь и Камиль перенял эту манеру.
– Сделай, как он просит, – сказала Аннетта.
Люсиль не сдвинулась с места. Теперь я замужем, думала она, и не обязана идти на поводу у всех и каждого.
– Оставайся, – сказал Камиль. – Я надеялся пощадить твои чувства. Если верить тому, что тут написано, ты не дочь своего отца.
– Молчите, – попросил Клод. – Сожгите это.
– Вы же знаете, как сказал Руссо, – хмуро заметила Аннетта, – сожжение не ответ.
– А чья я теперь дочь? – спросила Люсиль. – Моей матери? Или теперь я подкидыш?
– Ты определенно дочь своей матери, а твой отец аббат Терре.
Люсиль хихикнула.
– Люсиль, я тебя отшлепаю, – сказала ее мать.
– А значит, – заметил Камиль, – ты получила приданое из денег, которые аббат нажил, спекулируя зерном в голодные годы.
– Аббат не спекулировал зерном. – Покрасневший Клод не сводил с Камиля враждебного взгляда.
– Я и не говорю, что спекулировал. Я цитирую вашу газету.
– Да, да. – Клод с несчастным видом отвел глаза.
– Вы когда-нибудь встречались с аббатом? – спросил Камиль тещу.
– Один раз, обменялись парой фраз.
– А вы знали, – обратился Камиль к Клоду, – что аббат был ценителем женских прелестей?
– Это не его вина, – снова вспыхнул Клод. – Он никогда не хотел быть священником. Семья его заставила.
– Успокойся, – сказала ему Аннетта.