– Разумеется. Они содержат доказательства непоследовательности моих противников, и мне не составит труда уличить их в том, что они поменяли свои взгляды.
Люсиль вытащила газету из стопки.
– Эбер, – промолвила она. – Что за унылый хлам.
Ныне Рене Эбер проталкивал свои идеи под маской человека из народа, грубоватого печника с трубкой по имени Папаша Дюшен. Газетка была вульгарной во всех смыслах: простодушная проза, пересыпанная непристойностями.
– Папаша Дюшен – большой роялист. – Камиль отметил пассаж. – Я могу использовать это против тебя, Эбер.
– Он на самом деле похож на Папашу Дюшена? Курит трубку и сквернословит?
– Ни в коей мере. Изнеженный маленький человечек. У него странные руки, которые все время мельтешат. Они похожи на существ, которые живут под камнями. Скажи, Лолотта, ты счастлива?
– Абсолютно.
– Ты уверена? Тебе нравятся эти комнаты? Не хочешь ли их поменять?
– Нет, мне здесь нравится. Мне все нравится. И я очень счастлива. – Чувства, готовые перелиться через край, скреблись под нежной кожей, готовясь вылупиться. – Только я боюсь, как бы чего не случилось.
– Что может случиться? – Он знал, чего она боится.
– Придут австрияки и убьют тебя. Двор подошлет наемных убийц. Тебя похитят, чтобы держать в заточении, и я не буду знать, где ты.
Она прикрыла рот ладонью, словно хотела остановить льющийся поток страхов.
– Ты преувеличиваешь мою важность, – сказал он. – Им есть чем заняться вместо того, чтобы подсылать ко мне наемных убийц.
– Я видела письмо, в котором тебя угрожали убить.
– Вот что бывает, когда читаешь чужие письма. Узнаешь то, чего лучше не знать.
– Кто заставляет нас так жить? – Она уткнулась ему в плечо, голос звучал приглушенно. – Когда-нибудь мы поселимся в подвале, как Марат.
– Вытри слезы, у нас гости.
Робеспьер смущенно замер на пороге.
– Ваша экономка сказала, что я могу войти, – сказал он.
– Входите. – Люсиль обвела рукой комнату. – Не слишком похоже на любовное гнездышко. Садитесь на кровать, чувствуйте себя как дома. С утра, пока я пытаюсь одеться, здесь перебывала половина Парижа.
– После переезда я ничего не могу найти, – пожаловался Камиль. – Знали бы вы, сколько времени отнимает брак. Нужно задумываться над такими непостижимыми вещами, как покраска потолка. Я всегда считал, что краска прорастает на нем сама собой, а вы?
Робеспьер отказался присесть.
– Я ненадолго, зашел узнать, готова ли ваша статья о моем памфлете, посвященном Национальной гвардии. Я надеялся увидеть ее в последнем номере.
– Господи, – сказал Камиль, – ваш памфлет. Он может быть где угодно. Вы не захватили с собой копию? Послушайте, почему бы вам не написать самому? Так будет быстрее.