– Вы говорите, что важна суть, но не признаетесь, какую суть выбираете вы.
– Я делаю это умышленно.
– Не сомневаюсь. За лозунгами может скрываться много всего. Свобода, равенство, братство.
– От этого лозунга я не отказываюсь.
– Я слышал, это вы его придумали. Однако свобода подразумевает… что?
– Вы хотите, чтобы я дал определение? Это то, что чувствуешь изнутри.
– Какая сентиментальность, – заметил Мирабо.
– Я знаю. Сентиментальность так же важна в политике, как в спальне.
Граф поднял глаза:
– Спальни мы обсудим позже. Что ж, перейдем к практической стороне? В Коммуне грядут перестановки, назначены выборы. Мэру будут подчиняться управляющие, числом шестнадцать. Вы утверждаете, что хотите стать одним из них. Могу я спросить ради чего, Дантон?
– Я хочу служить городу.
– Не сомневаюсь. Что до меня, то я уверен, что получу этот пост. Среди ваших коллег я назвал бы еще Сийеса и Талейрана. Судя по выражению вашего лица, вы полагаете, что в этой компании ренегатов вы будете на своем месте. Однако, если я поддержу вас, я хотел бы получить гарантии, что вы будете вести себя сдержанно.
– Считайте, что они у вас есть.
– Умеренность и сдержанность. Вы меня понимаете?
– Да.
– Уверены?
– Да.
– Дантон, я вас знаю. Вы похожи на меня. Иначе отчего бы вас называли «Мирабо для бедных»? В вас нет ни капли сдержанности.
– Думаю, наше сходство весьма поверхностное.
– Вы полагаете себя человеком умеренным?
– Не знаю. Может быть. Все может статься.
– Вы можете хотеть примирения, но оно противно вашей натуре. Вы не рядом с людьми, вы над ними.
Дантон кивнул, признавая его правоту.
– Я двигаю ими по своему усмотрению, – сказал он. – Могу сдвинуть в сторону умеренности, могу в сторону крайностей.
– Однако трудность состоит в том, что умеренность часто путают со слабостью, не так ли? Уж мне-то поверьте, я был здесь раньше вас, и мне пришлось ощутить это на собственной шкуре. Кстати, о крайностях, мне не по душе нападки в мой адрес со стороны журналистов-кордельеров.
– У нас свободная пресса. В моем округе я не вправе указывать журналистам, о чем писать.
– Даже тому, кто живет за соседней дверью? А я думаю, вы ему указываете.
– Камилю приходится опережать общественное мнение.
– Я помню времена, – сказал Мирабо, – когда никакого общественного мнения не было и в помине. Никто о такой штуке даже не слышал. – Он потер щеку, уйдя в раздумья. – Что ж, Дантон, допустим, вас изберут. Я буду рассчитывать на ваше обещание умеренности и вашу поддержку. А теперь давайте посплетничаем. Как молодожены?
Люсиль разглядывала ковер. Он был хороший, и в конечном счете она не жалела, что на него потратилась. Впрочем, сейчас ее меньше всего волновала красота узора, она просто не доверяла выражению своего лица.