Пленных заставляют сесть на прогалине между скал и – кто может – положить руки на затылок. Шум боя на вершине высоты стих, лишь изредка оттуда долетают одиночный выстрел, приглушенные расстоянием стоны раненых, командные выкрики победителей, укрепляющих отбитые позиции.
– Офицеры есть?
Вопрос задан приземистым, дочерна загорелым человеком с лейтенантскими знаками различия на фуражке. Горгель смотрит на Индурайна, который молчит и не поднимает глаз. И красный перехватывает этот взгляд – благо еще несколько человек повернули головы к майору.
– Эй, – окликает он Индурайна.
Тот вскидывает голову.
– Офицер? – спрашивает приземистый.
– Офицер.
Республиканец продолжает изучающе разглядывать его:
– Имя? Звание?
– Тебя это не касается.
– Индурайн его зовут. Майор Индурайн, – спешит выслужиться Горгель.
И оказывается в перекрестье их взглядов. Республиканец смотрит с любопытством, майор – презрительно. Потом красный, ухватив за ворот, рывком поднимает его и отводит в сторонку.
– А этот вот – сержант, – говорит один из солдат, который наклонился и стряхнул пыль с нарукавной нашивки раненого.
– И еще два мавра, – говорит другой. – И один – из Легиона.
– Соберите их, – распоряжается лейтенант.
Республиканцы заставляют встать двух регуларес – молодого парня и бородатого старика, оба покорно подчиняются, выказывая полное безразличие к своей судьбе, – и низкорослого чернявого легионера с разбитой головой и рассеченным веком. Вместе с майором их подводят к сержанту, который, судя по мутным, остекленелым глазам, еще оглушен ударом приклада и не вполне понимает, что происходит. Индурайн, поддерживая сломанную руку, прилагает видимые усилия, чтобы стоять прямо и не терять достоинства. Мавры и легионер, опустив головы, стараются придвинуться к нему поближе, словно это может спасти их от неизбежного.
– Испания, воспрянь, – громко и четко произносит Индурайн.
Республиканцы стреляют вразнобой и без команды – сперва в него, потом в остальных: пули, попадая в голову и грудь, вздымают пыль, и сраженные ими люди валятся друг на друга. Вслед за тем Горгель в ужасе видит, как красный лейтенант достает из кобуры пистолет и, подойдя к ним вплотную, стреляет каждому в голову.
Р-ра-а-а-ас. Пу-ум-ба.
Внезапно душераздирающий стон рвет воздух. Земля и скалы, содрогнувшись от близкого разрыва, взметывают ввысь тучу пыли и каменного крошева. Слышны крики тех, кого накрыло осколками, а уцелевшие – и франкисты, и республиканцы – опрометью бросаются в какое-нибудь укрытие, припадают к земле, топчут на бегу тела расстрелянных в луже крови.