Пониже, в небольшой ложбине, где установлены минометы «валеро», человек двадцать бойцов сидят полукругом перед Рамиро Гарсией, батальонным комиссаром. Держа на коленях листок бумаги, они пишут под диктовку Гарсии, читающего по книге:
– Нам не оставалось ничего другого, как заминировать редут, с тем чтобы взорвать его в тот миг, когда в него ворвутся французы…
Комиссар диктует по-учительски громко, раздельно, отчетливо, а солдаты, научившиеся грамоте совсем недавно, старательно выводят неподатливые буквы. Здесь есть совсем молодые, есть постарше, но костистые простонародные лица, потемневшие от солнца и грязи окопной жизни, у всех предельно сосредоточены на том, чтобы их карандаши правильно заносили на бумагу слова, сменившие всего несколько дней назад корявые палочки.
– Однако они не решились штурмовать, не приняв всех мер предосторожности, и продолжали подводить мину…
Гамбо еще минуту рассматривает их – одобрительно и с оттенком законной гордости. Когда провозгласили Республику, из двадцати четырех миллионов испанцев половина была неграмотна. И нет сомнений, что Гарсия, бывший парикмахер из Алькоя, внес свой немалый вклад в то, чтобы изменить такое положение дел. Из него, думает Гамбо, вышел бы отличный школьный учитель: благодаря его усилиям семеро из каждых десяти солдат бегло читают и пишут. Это больше, чем в среднем по Республиканской армии, и значительно превосходит цифры в войсках Франко, для которого солдат – это пушечное мясо: солдату нужны не книги и учителя, а мессы и попы.
Майор выбрался из овражка и пересекает тропинку между виноградниками, следуя проводу полевого телефона – девчонки-связистки вчера проложили, – огибающему высоту и кладбище, и тут слышит в поднебесье гул моторов. И видит в отдалении шесть темных точек.
– Фашисты? – спрашивает один из его спутников.
– В таком количестве – наверняка они, – отвечает другой.
Гамбо, сунув ему бутылку, наводит бинокль. На солнце сверкают круги пропеллеров. Два клина один за другим летят с северо-запада.
– Это бипланы. «Ромео». У каждого по две бомбы.
– Прилично получается…
– Двенадцать штук.
– Может, они без груза?..
– Вряд ли, – отвечает Гамбо. – Идут к реке.
– Прощай, переправа…
– Не каркай!
Поглядывая на небо, они идут дальше. Самолеты теперь сломали строй и один за другим снижаются над рекой, закрытой от Гамбо зеленью виноградников и кладбищем на взгорье. В воздухе разлетаются белые облачка и слышится отдаленный стук «бофорсов». Затем гремит череда тяжких взрывов, и самолеты, в наглом сознании своей неуязвимости вновь набрав высоту, улетают.