– Не привередничай. По крайней мере, есть что покурить и чем горло промочить.
За исключением капитана, лейтенанта и десятка фалангистов-сарагосцев (те, которые из Теруэля, почти в полном составе полегли там, когда красные взяли город), все в батальоне – уроженцы провинции Уэска, а в 5-м взводе 2-й роты служат земляки Бескоса: Хесус Тресако и Доминго Орос – тоже из Сабиньяниго, Себастьян Маньас – из Тормоса, Лоренсо Паньо – из Гурреи, а капрал Элиас Авельянас – из Тардьенты. Маньасу, самому молодому, – девятнадцать лет, а капралу, взводному «дедушке», – двадцать три. Со дня призыва они не расстаются и теперь знают друг друга лучше, чем собственных родителей и братьев. И Бескос, у которого одни сестры, думает, что парни эти стали ему настоящими братьями: под Уэской, где творился кромешный ад, плечом к плечу с ними он дрался против дивизии имени Ленина, защищал Альмудевар против дивизии имени Карла Маркса, удерживая плацдарм в Балагере, участвовал в рукопашной схватке, длившейся три дня, с 26 по 29 мая, и сейчас еще вздрагивает, когда вспоминает это.
Мимо проходит лейтенант Саральон, проверяя оружие. Ему двадцать с небольшим, у него пухлые розовые щеки и обманчиво симпатичный вид.
– Говорят, будто завтра в бой пошлют, – говорит ему капрал. – Не знаешь, лейтенант, это правда, нет?
Только в Фаланге в нарушение правил субординации к начальникам принято обращаться на «ты». Офицер останавливается, протягивает руку, и ему передают бурдюк.
– Да, завтра будет жарко, – отвечает он, щуря глаз. Потом запрокидывает голову, поднимает бурдюк и ловит ртом длинную струю вина.
– А мы? – отваживается спросить Себастьян Маньас.
– В первых рядах, как водится. Ничего не попишешь.
– Какое паскудство.
Лейтенант возвращает бурдюк, снова подмигивает и продолжает свой путь. Шестеро парней невесело переглядываются.
– Паскудство, – повторяет Маньас.
– Саральон сам не свой, когда чует кровь, – замечает Доминго Орос. – У него прямо слюнки текут от предвкушения.
Никто ничего не добавляет к этому, но каждый знает, что думает товарищ. Лейтенанта уважают за храбрость, за то, что относится к ним по-человечески, но не любят. Недоучившийся студент, член Студенческого университетского союза, он участвовал в мятеже в Сарагосе, в освобождении Альканьиса, Каланды и Ихара и, по слухам, недрогнувшей рукой сводил счеты с красными и еще до того, как получил офицерское звание в военной академии, заполнял трупами придорожные канавы. Говорят, у него были основания мстить: его брату, пятнадцатилетнему фалангисту, всадили две пули в спину, когда он расклеивал афиши, оповещавшие о митинге в театре «Принсипаль» с участием Хосе Антонио