– Теперь понятно, почему у твоих ребятишек вид такой смурной… – кивает Панисо.
– Станешь тут смурной…
Подрывник прячет окурок в жестяную коробочку и, хлопнув по прикладу винтовки, встает, чтобы из-за бруствера беглым взглядом оценить обстановку. И снова прячется. Неприятельский огонь немного утих. Франкисты почти не стреляют, и непонятно пока, хорошо это или плохо.
– Говори, чего нам делать, – требует Касау.
– Пока что размести своих мальцов вон в этом доме и вон в том, видишь? – показывает Панисо. – И скажи, чтоб не жались друг к другу, в кучу не сбивались. Вместе, конечно, веселей, но и шансов, что ухлопают, больше. Распредели их по одному, по двое на отделение к тем, кто там сидит. И пусть тихо сидят, носу не высовывают, если только не начнется настоящая мясорубка.
– А я?
– Будь при мне, если хочешь. И пойдем поглядим, что да как.
Касау тоже собирается выглянуть из-за бруствера, но останавливается. Обрывает движение на середине, словно по здравом размышлении передумал.
– А известно, кто там против нас?
– Легионеры.
– Ох, мать…
Арагонцы из XIV бандеры Фаланги, взявшие восточную высоту, удерживали ее лишь два часа. После ожесточенного обстрела, заставившего их прятаться в трещинах скал, республиканцы, не дав им ни перестроиться, ни перезарядить оружие, ни укрепиться как следует, пошли в контрнаступление. Когда наконец сумели приподнять головы и приготовить оружие, противник был уже в нескольких метрах и вел яростную атаку. И фалангисты, еще недавно захватившие высоту, а потом оказавшиеся под орудийным огнем, после недолгого сопротивления извели последние патроны и гранаты и вынуждены были отступить в беспорядке, а вернее – бежать в панике.
Пу-у-ум-клак-клак.
Сатуриано Бескос и его товарищи с разряженными винтовками, с пустыми патронташами мчатся вниз по склону, прячась за скалы всякий раз, как вблизи разрывается мина. Кое-кто останавливается подобрать раненых, но большинство несется дальше в слепой панике, не обращая внимания ни на что, кроме возможности спасения. Пущенные с хребта 81-миллиметровые мины прилетают по длинной пологой дуге без предупреждения, беззвучно и рвутся, разбрасывая во все стороны осколки камней и стали, состригая кустарник, калеча и убивая людей.
Пу-у-ум-клак-клак.
Вот одна мина рвется впереди – так близко, что Бескос видит оранжевый сполох, и плотный сгусток пыли и воздуха бьет ему в лицо, отбрасывает назад. Чувствуя, как бесчисленные осколки жалят его в голову, в грудь, в руки, он падает на спину, ударяется затылком и, оглушенный, ворочается на земле, тщетно пытаясь встать.