– Дела у меня, товарищ капитан.
– Ясное дело.
Эти два слова Баскуньяна произносит рассеянно, глядя в небо. Пато, проследив его взгляд, замечает там две черные точки, движущиеся над руслом реки. Два биплана.
– По ним часы проверять можно, – говорит капитан.
Он тоже встает, надевает фуражку и, взяв Пато за руку, ведет ее к траншее, защищенной мешками с песком.
– Да они же к реке идут.
– Мало ли…
Они ложатся плечом к плечу у бруствера траншеи и смотрят, как самолеты, не обращая внимания на белые облачка, пытающиеся преградить им путь – слышится монотонный стук зенитных «бофоров», – снижаются над невидимым Пато участком реки, а когда вновь набирают высоту и удаляются, над ним встают и разбиваются о крутой берег два высоких столба воды.
– Ну, в очередной раз – прощай, переправа, – говорит Баскуньяна.
Не вставая, они смотрят друг на друга.
– Я видела, как твои бойцы шли в атаку и как откатывались, – видела не раз и не два. На них живого места не было, – говорит Пато. – Я знаю, что ты сделал все возможное.
Улыбка, благодарная и печальная, чуть скользит по его губам.
– Да и они знают. Даже Русо знает. Однако же дело не в том, знают они или не знают… А в том, как каждый из них хочет выглядеть.
Они лежат неподвижно. Плечи их соприкасаются, и, кажется, ни капитан, ни связистка не хотят отстраниться. На миг, прежде чем отвести глаза, чуть покрасневшая Пато ловит собственное отражение на темной радужке его глаз.
– Дела у нас неважные, – продолжает Баскуньяна. – Противник перешел в контрнаступление. Высоты и кладбище пока наши, но городок снова у них в руках.
– Подкрепления не будет?
– Да откуда оно возьмется, подкрепление… Сопляки и интербригадовцы были последним резервом… Да если бы даже и прислали подкрепление, как оно теперь форсирует реку? Все лодки утонули, а наши понтонеры не справляются…
Плечом Пато по-прежнему чувствует тепло его плеча, и это соприкосновение как-то странно умиротворяет и успокаивает. Девушка в очередной раз убеждается, что его терпкий, суховатый, очень мужской запах нисколько не раздражает ее. Хоть бы обнял, вдруг проносится у нее в голове. Он должен был обнять меня, когда показались самолеты. Да. Когда он сказал: «Мало ли что».
– Кто-то должен заплатить за такую прорву ошибок, понимаешь? – продолжает он.
Она печально кивает. Что уж тут не понять?
– И для этого нужен козел отпущения.
– Ты не только красавица, но и умница.
– Тут большого ума не надо.
Со стороны кладбища и западной высоты доносятся отдаленные выстрелы и грохот разрывов. Пато смотрит в ту сторону, где снова идет бой. А когда поворачивает голову, встречается глазами с Баскуньяной.