– Пушечное мясо, – говорит он. – Интербригады всегда гонят, как скот на бойню. Шансов у них нет.
Чим с туповатым выражением своего боксерского лица поглаживает камеры, висящие на груди.
– Ну вот что… Мы здесь для того, чтобы увидеть, как это было.
– Увидеть – и рассказать. А о чем, интересно, мы расскажем, если нас, скажем, захватят в плен?
Вивиан принимает сторону фотографа:
– Республика вот-вот отзовет с фронта интербригады. Это вопрос недель, как мы знаем. Может быть, они в последний раз идут в бой в Испании.
– Да, – насмешливо соглашается Табб. – Только мне бы не хотелось, чтобы это был и мой последний бой тоже.
Вивиан вглядывается в его лицо. Британец спокоен. Несмотря на жару, он не вспотел – она вообще никогда не видела его мокрым от пота. Корреспондент «Нью уоркера» вовсе не трус: ей ли этого не знать? Просто он побывал на многих войнах и привык доверять своему инстинкту – оттого она и колеблется сейчас. Ей хочется остаться с ним, но, с другой стороны, ее влечет близость боя. Она должна видеть это.
– Фил.
– Что?
– Давай посмотрим на атаку, а потом сразу смоемся.
Британец качает головой:
– Ты же слышала, что сказал Ларри. Можем не выбраться.
– Да шел бы он, – бурчит Чим.
И, развернувшись, шагает вслед за ирландцем. Вивиан не знает, пойти ли следом, и оборачивается к Таббу, оставляя последнее слово за ним. Он слегка хлопает ладонью об ладонь, будто стряхивая пыль и ненужные споры.
– Я был в Китае, в Палестине, в Абиссинии, – говорит он. – И не приключений искал, а рассказывал читателям, что происходит. Случалось рисковать и попадать в разные переделки… Так что я знаю, когда стоит это делать, а когда нет.
Он замолкает на миг, глядя вслед удаляющемуся Чиму, и потом переводит взгляд куда-то за сосны.
– А еще я знаю, что от мертвого репортера информации не получишь.
– Но как же Чим?
– Чим есть Чим. Этот сукин сын просто счастлив, когда вокруг свистят пули.
– У него работа такая – снимать, – вступается за фотографа Вивиан. – И потому он должен быть в гуще событий.
– Съемка для него – всего лишь предлог. Он лично мне сказал как-то во Флориде – сам вдребезги пьян, в кровати – голая девка. «Пойми, – говорит, – Фил, дружище, я чувствую, что живу, лишь когда знаю, что меня могут убить».
Табб рассказывает это с легкой невеселой улыбкой.
– И когда-нибудь он своего добьется.
Вивиан не знает, что сказать. Табб, не ожидая ответа, раскидывает длинные руки, распрямляет ноги, словно потягиваясь. И показывает назад – туда, где у траншеи их ждет на глазах мрачнеющий Педро.
– Я зайду в штаб бригады, узнаю обстановку. Потом спущусь к реке, посмотрю, цела ли переправа, а если нет – выясню, как добраться до того берега. – И, взглянув на Вивиан, добавляет: – Выбирай.