Пато, оглохнув от грохота, оказывается в воде вместе с обломками настила. Вода такая холодная, что у нее перехватывает дыхание: она погружается и, лишь в последний момент понимая, что идет ко дну, начинает отчаянно биться. И, с криком вынырнув на поверхность, жадно хватает ртом воздух и одновременно выкашливает воду из легких. И снова погружается, молотит по воде ногами и одновременно неимоверным усилием расстегивает и сбрасывает с себя ремень с пистолетом ТТ и двумя запасными обоймами в кобуре. Опять всплывает на поверхность, плывет, а вернее, барахтается, вслепую пытаясь добраться до берега. И, нащупав наконец податливое илистое дно, увязая в нем по щиколотку, по пояс в воде выползает на высокий откос. Плачет, кашляет и, упав на песок, видит крупную деревянную занозу: вошла в тыльную сторону кисти, а торчит из ладони, окрашивая и пальцы, и запястье кровью, которую быстро обесцвечивает вода.
Протирая здоровой рукой глаза, Пато в тревоге всматривается в окровавленных людей на берегу, ища среди убитых, уцелевших, раненых свою напарницу. Она не найдет ее и никогда больше не увидит. Сержант Экспосито сгинула в пучине войны и реки.
Когда Гамбо Лагуна и пятеро выживших из батальона Островского добираются до реки, переправы уже нет и обе ее разрушенные половины течение несет к берегам Эбро. На правом творится сущее светопреставление. По дороге, ведущей из Кастельетса, идут и идут беглецы, хотя позади пока еще не умолк шум боя – гремят разрывы, трещит перестрелка, и значит, республиканцы продолжают сопротивляться. Раненых уже никто не выносит – они либо идут своими ногами, либо остаются в забросе. Отступление с Вертисе-Кампы прикрывает артиллерия: над головами то и дело с треском раздираемого полотна проносятся снаряды – только они пока что и сдерживают фашистов.
Выбираться почти не на чем, а паника передается от одних к другим, как заразная болезнь. Лодки, курсирующие с берега на берег, берут едва ли не приступом, и оттеснять от них десятки людей приходится угрозами применить оружие. Многие бродят по берегу, не зная, что делать, а самые отчаянные бросают винтовки, скидывают с себя одежду и входят в воду, надеясь добраться на тот берег вплавь.
Гамбо, Халон и еще трое бойцов, неся на плечах полуживого Серигота, пробиваются к берегу. Там, где у зарослей тростника покачиваются на воде две лодки, толпятся человек двадцать солдат, а гребцы сдерживают их напор ударами весел, требуя пропустить раненых. Ближайшая лодка, уже заполненная людьми – ранеными и здоровыми, – готовится отчалить, когда появляются Гамбо и его люди.