И перья страуса склоненные
В моём качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
Читал он своеобразно, глуховатым голосом, почти без интонаций, но его чтение оставалось в памяти слушателей надолго, навсегда.
Борис Зайцев (очерк «Побеждённый»):
«Стихи читал, как полагалось по тем временам, но со своим оттенком, чуть гнусавя и от слушающих себя отделяя – холодком. Сам же себя туманил, как бы хмелел».
Андрей Белый («Воспоминания об Александре Блоке»):
«Лицо его делалось при чтении соответствующим голосу: оно окаменевало, становилось строже, худее, очерченное тенями».
Сергей Владимирович Штейн, литератор. Из «Воспоминаний об Александре Александровиче Блоке»:
«Его голос звучал глухо, что сообщало его декламации особенно таинственный, сокровенный смысл. Он не смотрел на нас, – казалось, он нас и не видел, весь уйдя в себя».
Владислав Фелицианович Ходасевич, поэт. Из книги «Некрополь»:
«Слова он произносил очень медленно, связывая их едва уловимым напевом, внятным, быть может, лишь тем, кто умеет улавливать внутренний ход стиха. Читал отчётливо, ясно, выговаривая каждую букву, но при том шевелил лишь губами, не разжимая зубов. Когда ему хлопали, он не высказывал ни благодарности, ни притворного невнимания. С неподвижным лицом опускал глаза, смотрел в землю и терпеливо ждал тишины».
Евгений Иванович Замятин, писатель. Из «Воспоминаний о Блоке»:
«Голос какой-то матовый, как будто откуда-то уже издалека – на одной ноте. И только под конец, после оваций – на одну минуту выше и тверже – последний взлёт».
Для Блока настало время шедевров. Они рождаются и уходят в вечную жизнь: «Девушка пела в церковном хоре», «Незнакомка», «Придут незаметные белые ночи»,
«Окна во двор», «В октябре», «На чердаке»… В январе 1907 года выходит из печати второй сборник стихов Блока «Нечаянная радость» (издательство «Скорпион»). Известность его стремительно растёт, превращаясь в славу.
Решительным шагом на этом пути стала постановка «Балаганчика» в театре Веры Фёдоровны Комиссаржевской. Театр искал новых путей, нуждался в своём оригинальном репертуаре. Всеволод Мейерхольд, только что ставший режиссёром в этом молодом театре, выбрал для постановки странную, необычную, написанную вне драматургических канонов пьесу Блока. Постановка была столь же необыкновенной для того времени, как и пьеса: в условных декорациях, с картонными костюмами, с ярко загримированными лицами-масками актёров. Премьера состоялась 30 декабря. По завершении спектакля свист, овации, крики «браво!» и «позор!» слились в единую симфонию. В последующие дни газеты и журналы запестрели ругательными рецензиями. Это была, пожалуй, уже настоящая слава.