— Ну-ка, прейли, кто произвел больший фурор, вы или прейли Казе? Госпожа пасторша больно уж хочет это знать.
— Скажите госпоже пасторше, что роза прейли Казе ничто по сравнению с моей. Это так разозлило прейли, что — видите, она даже не пошла с нами, отправилась домой вся в слезах.
— Неужто? — удивленно воскликнула горничная. — Даже заплакала!
— Она, видно, думала, что роза будет только у нее, и вдруг — у меня тоже!
— Вот обрадуется наша госпожа, когда узнает это! — сказала горничная. — Ведь госпожа так любит свои розы, точно у них есть душа.
И всем стало ясно: роза Вальве выросла в пасторате. Ирма очень удивилась, как это она не догадалась сразу, она же знала, каковы отношения между Кальмами и пасторской семьей. Удивилась и дочь пекаря, ей ли было не знать, что когда что-то затевается в доме аптекаря, в пасторате не сидят сложа руки. И — наоборот.
Думать так было, конечно, некрасиво, к тому же и несправедливо. Все это поняли, когда Вальве Кальм совсем уже открыто объявила, как оказалась у нее на груди роза госпожи пасторши. Госпожа пасторша сама выбрала самую красивую из роз и сама же, своей рукой, ее приколола. Подумать только, что она при этом сказала! А сказала она вот что: «Да будет эта роза у барышни Кальм в знак того, что господь бог и добрые люди не забывают ее в роковые часы». Именно так было сказано госпожой пасторшей, когда она своей рукой прикалывала розу у Вальве на груди. И все согласились с тем, что это были прекрасные и значительные слова.
Ирма повторяла эти слова и про себя, когда возвращалась одна домой. Погода стояла теплая, солнечная. На небе не было видно ни облака. Лишь когда она миновала дома поселка и взошла на холм, откуда открывался вид на поля, на юго-западе показались редкие облачка — такие безмятежные и мирные, что Ирма ощутила щемящую боль в груди. Никогда еще не чувствовала она, чтобы далекие купы облаков, там и сям обрамляющих голубой небосклон, такой болью отзывались в сердце, будто в нем зарождалась первая любовь.
С щемящим сердцем пришла она домой, забыв напрочь, что сегодня день, который она ждала с такой великой тоской, словно перед нею должны раскрыться ворота вселенной.
— Что же ты не радуешься, дочка, ведь школу окончила! — сказала мать.
— Эх, мама, от радости грустно делается, — ответила Ирма.
— Откуда у тебя эта роза?
— Роза? — рассеянно спросила дочь, как бы не поняв; она совсем забыла о ней. — Ах, эта? Да так, шутки ради.
— Кто тебе ее дал?
— Я сама взяла, — ответила Ирма.
— Где же это розы можно так запросто взять? — спросила женщина.