Шум, духота, скрежет железа, жуткое вращение внутри и вокруг, ощущение тошноты. Шатаясь, они прошли по вернувшемуся на свое место мостику и оказались на свежем воздухе.
— Господи, какая гадость! — сказал Беловежский.
— Ну почему же, — с горькой улыбкой проговорила Лина. — Несколько минут мы побыли с тобой в семейном гнездышке. И все удовольствие тебе обошлось в сорок копеек. Недорого.
И вот теперь — новая встреча у «Иллюзиона».
Еще издали Роман Петрович увидел, как она спускается по крутой каменистой дорожке в босоножках на высоких каблуках, глядя под ноги и покачивая для равновесия высоко поднятыми и раскинутыми в разные стороны как крылья, руками. На ней была белая кофточка и пестрая серая юбка, перехваченная в талии тонким черным пояском с никелированной пряжкой. Под ложечкой у Беловежского засосало, и он подумал о том, что, должно быть, несчастен.
Лина протянула Роману Петровичу узкую руку со свеженакрашенными малиновыми ногтями, и он сразу углядел на одном из ее пальцев серебряное колечко.
— Прежде у тебя его не было, — сказал он, одной простой, будто случайно брошенной фразой обращая ее мысли к их общему прошлому.
Но Лина не захотела обращаться к прошлому. Ответила буднично:
— Мне подарили… недавно.
— А кто, если не секрет? — помрачнев, спросил Беловежский.
— Это так важно? — подняла тоненькие ниточки бровей Лина.
Роману Петровичу стало стыдно. Он откашлялся и сказал:
— У меня такое ощущение, что мы что-то недосказали друг другу… Поэтому нас терзают взаимные обиды. Ноет, болит.
Лина улыбнулась грустной и мудрой улыбкой, какой он еще не видел у нее:
— Что ж тут удивляться? Рвали-то по живому.
— Да… но… мы могли бы остаться добрыми друзьями.
— А разве мы не друзья?
Романа Петровича сбивали не ее слова, а ее новая манера держаться — спокойная, приземленная, лишенная порывов чувствительности и экзальтации, в которых проявлялась ее натура прежде. Он вдруг понял, что в Лининой жизни недавно что-то произошло, и это давало ей сейчас силу не поддаваться воздействию чувств, бушевавших в его груди и властно требовавших от нее такого же бурного отклика.
— Так все же, кто подарил тебе кольцо?
С прозрением любящего Роман Петрович уже понял, что маленькое это колечко имеет непосредственную связь с теми переменами, что произошли в Лине.
К ее бледным щекам прилил румянец. Он видел, что в Лине борются два чувства: она была правдива до наивности и ей не хотелось что-то скрывать от него, и в то же время у нее были причины, чтобы не отвечать на этот, по сути, бестактный вопрос.
Неожиданно он все понял, обо всем догадался!