Конечно, Лина имела право отказаться от приглашения Медеи. Ясно ведь, что предстоящая встреча не сулит ей ничего, кроме неприятностей. И все же она пойдет. Ей нечего стыдиться, нечего скрывать. Она права — и перед самой собой, и перед людьми. А не пойти, значит, косвенно признать себя неправой.
И вот Лина поднимается по подновленным каменным ступеням на крыльцо, видит начищенную до блеска медную пластинку с каллиграфически выведенной надписью «Беловежский Р. П.», проходит сквозь приотворенную дверь в полутемную переднюю. Звучит знакомый голос:
— Пришли? Хвалю за храбрость. Пойдемте в сад. Я накрыла стол в беседке.
Пухлощекий амур выпускает изо рта тугую струю воды, красиво отсвечивают на солнце цветные витражи веранды. Уложенная мраморной крошкой дорожка вьется между клумб, на которых цветут золотые шары и хризантемы.
Усевшись, Лина оглядывается, не зная, куда положить свою косметичку.
Медея подсказывает:
— Кладите рядом с собой, на лавку. Что — косметичка заменяет вам кошелек?
— Да… там все: помада, ключи, деньги.
— Ясно.
— Я не понимаю… — говорит Лина.
— Понимаете. Потому и пришли. Впрочем, к делу. Я хотела вас спросить: долго вы будете преследовать Романа Петровича?
У Лины на лице появилось мученическое выражение. Ей было стыдно за Медею. И та это почувствовала.
— Извините, я неправильно выбрала слово. Скажу иначе: долго ли будут продолжаться эти встречи по закоулкам, звонки, охи, вздохи? Чего вы хотите, чего добиваетесь?
— Господи! Да нет никаких звонков! Уверяю вас, вы ошибаетесь!
— А встреч тоже нет?
— Встреч? Была одна. В Детском парке. Роман Петрович хотел мне что-то сказать… Но мы оба нервничали, и разговора не получилось.
— Ах, вы «оба нервничали»! Да как вы не понимаете, глупая вы девчонка, что этими словами выдаете себя с головой. Вы влюблены в него! Как кошка, влюблены!
Лина выпрямилась, сухо сказала:
— Вы не имеете права так говорить со мной! Вы хотели узнать — назначала ли я вашему мужу свидание? Я ответила: нет, не назначала. Все?
— Нет, не все!
Медея непроизвольно скомкала рукой скатерть, чашка, звякнув о блюдце, угрожающе придвинулась к краю стола.
Она помолчала минуту, переводя дух и подбирая слова.
— Я обещала, что не буду закатывать вам сцен. И сдержу слово. Но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Не думайте, что я боюсь потерять мужа. Нет. Он уже сделал свой выбор. И не в вашу пользу. Но я не желаю сцен, сплетен, пересудов. И требую, чтобы вы больше не давали для них пищу. Самое лучшее, если бы вы вообще уехали из города.
Лина рассмеялась:
— Куда же я уеду? Здесь я родилась. Здесь мой дом, семья. Да вы что? Если вам здесь не нравится, вы и уезжайте.