— Послушай, отец. Вот ты сказал, что ты чуть под трибунал не загремел… За какие грехи? И где это было? Не в наших ли краях?
Петр Ипатьевич поиграл желваками.
— Чего старое ворошить? Только-только забывать стал.
— Понимаешь ли, отец… Дед моего шофера Игоря воевал под Привольском. Там и погиб. Я, честно говоря, нарочно его с собой прихватил. Думал, может, ты что-нибудь знаешь про его деда.
Отец и сын вышли во двор. Игорь сидел на лавке в саду и ел из эмалированной кружки спелые вишни, которыми угостила его Зинаида Исаевна.
Когда они подошли, Игорь отставил кружку, вскочил и по-военному вытянулся.
— Сидите, сидите, — голосом великодушного, но строгого начальника произнес Петр Ипатьевич.
Старик приосанился:
— Служили? В пехоте? Выправка видна. Дед, говорите, погиб в сорок втором?
— Погиб, — повесив голову, сказал Игорь.
— Мда… Фамилия, имя, звание?
— Солдат Иван Коробов.
— Коробов? Иван? Нет, не помню. Много их было, Иванов. Как на фронте бывало? Ушло двое в разведку — Богданов и Ермаков. Пришел Богданов, а Ермакова нет. Где он? Погиб. Какие основания у командира ставить факт под сомнение? Есть у него время и возможность в условиях боя вести расследование — как и где погиб, при каких обстоятельствах? Ясное дело, нет. Издавали приказ: «В связи с гибелью нижепоименованных рядовых и сержантов в боях под деревней такой-то сего числа сего года из списков части исключить». Ну и перечень. И все. Да и как могло быть иначе? Одного полка хватало на три — пять боев. А вы говорите, где и как… Похоронку получили?
— Получили.
— Значит, все по форме, — с видимым облегчением ответил Петр Ипатьевич и уже повернулся, чтобы уйти в дом.
— Скажите… — остановил его Игорь. — Вот вы сказали «Богданов и Ермаков ушли в разведку…» Вы случайные фамилии назвали? Может, Богданов и Коробов?
— Никого не помню — ни Богданова, ни Ермакова, ни Коробова. Сколько лет прошло!
Игорь стоял, опустив голову. Да, около сорока лет минуло. Но все это время Бабуля ни на минуту не забывала о своем Ванечке, ветер времени не мог выдуть из ее комнатенки терпкий запах горя. Ванечка смотрел на нее с тарелки, и она вела с ним долгий, нескончаемый разговор, как с живым… Скорее всего, подполковник лично не знал своего солдата Ивана Коробова, но он не имел права даже сейчас, спустя сорок лет после его гибели, говорить с внуком солдата так сухо, так отстраненно, как будто то был не живой человек, а среднестатистическая единица, лишь условно именуемая «Богданов» или «Ермаков». Нет, не Богданов и не Ермаков, а именно Коробов, о нем исходила тоской бабушкина душа, о нем, своем деде, думал по ночам, ворочаясь на кабинетном кожаном диване, в чужой комнатушке Игорь.