…И вот наступает вечер. Под окнами примаковского дома притормаживает «Волга». Лина, с высоко взбитыми на лоб волосами, с румянцем на щеках, в нежно-кремовом шелковом платье, украшенном многочисленными оборками, выпархивает на крыльцо… И замирает в недоумении. «Волга» не черная, а молочно-белая. И вылезает из нее вовсе не тот, кого она ждала, а завгар Адриан Лукич Лысенков. Выглядит он, правда, сегодня молодцом: на широких плечах ловко сидит черный костюм, темно-бурые волосы — ни одного седого! — уложены волнами, в руках — букет белых роз.
Лина с недоумением смотрит на отца. Но Дмитрий Матвеевич делает вид, что целиком поглощен обязанностями гостеприимного хозяина. Раскинув руки, предлагает гостю войти в дом.
Лина, кинув торопливо: «Здрасте!» — убегает в комнату.
— Ехал мимо, дай, думаю, загляну на огонек! — донесся до нее шутливый голос Лысенкова.
«А может, и вправду… Посидит и уйдет. И никакое это не сватовство». — Лина цепляется за эту мысль.
А Лысенков уже в комнате. Подходит к примаковской дочке, вручает букет. Оглядывается в поисках вазы.
— Это у тебя, Лукич, всюду хрусталь понаставлен… А у нас… Дочка керамику уважает. Сейчас принесу, — говорит Дмитрий Матвеевич.
— Хрусталь и все прочее — дело наживное, — роняет фразу Лысенков. — Сегодня нет, а завтра есть.
Лина выбегает из комнаты. Она не в себе. Голова кругом идет. Что с отцом? С ума сошел он на старости лет, что ли?
— Садитесь, Адриан Лукич, — слышится за стеной голос матери.
Лысенков похохатывает:
— Купец здесь, а товара не видно.
Примакову не нравится, что завгар круто принимается за дело.
— Ты того… не спеши… Посидим, поговорим.
Лина, приняв решение, входит в залу, усаживается за стол напротив Лысенкова.
— Никак, жениться надумали, Адриан Лукич? — с вызовом произносит она.
Лысенкова нелегко смутить.
— А почему бы и нет, — с ухмылкой отвечает он. — На товар нележалый — купец неженатый…
— Так ли уж — неженатый?
— Паспорт показать?
— Да ведь не с паспортом жить, Адриан Лукич, а с человеком. А разве в душу заглянешь?
— В сватовстве спрашивают не о душе, а о другом, — говорит Лысенков. — Много ли у жениха добра. Сумеет ли суженую содержать в неге и холе.
Он закусывает кулебякой с капустой.
— Ух, хороша, — нахваливает. — Это вы, Дарья Степановна, такую вкуснятину приготовили или дочка?
— Я… — опускает глаза польщенная похвалой гостя мать.
— Это в конце концов смешно! — нервно произносит Лина. Она делает попытку рассмеяться, но смеха не получается.
— Да ты, дочка, ешь… Смотри сколько мать наготовила. — Дмитрий Матвеевич отрезает огромный кусок студня и сваливает дочке на тарелку.