— Правила у вас тут строгие, — сказал Игорь, — боюсь нарушить. Кому охота лишаться прав?
— Да уж, с ГАИ лучше не связываться. — Толстый Жора посмотрел на Игоря изучающим взглядом. — Так и быть, поучу тебя. Тем более что меня об этом просили.
— Кто?
— Один человек.
— Встретимся в «Антее», — предложил Игорь.
Толстый Жора вскинулся, как боевой конь при звуке трубы.
— В «Антее»? А когда?
— В конце недели. Я скажу…
— Лады.
___
В гараже Игорь остановился у стенгазеты. Его привлекло название первой статьи «Враг капитала». Под ней стояла подпись кладовщика Макарычева. Он припомнил: «Враг капитала» — так назывался броневик, в восстановлении которого в дни своей молодости довелось участвовать Макарычеву. Слова эти, вынесенные в заголовок, звучали многозначительно.
Разве перевелись у нас любители наживы, умножатели своего собственного капитала? Вынужденные «левые рейсы» настроили Игоря на агрессивный лад. Что касается автора заметки, то его настоящее как бы вовсе не интересовало. Только прошлое.
Рядом с заметкой Макарычева была помещена заметка самого Игоря. Передавая ее редактору стенгазеты Диме, он честно предупредил приятеля: смотри, не попало бы тебе. Лысенков будет недоволен. Игорь писал о непорядках в гараже, о том, как улучшить работу, ставил в пример московский таксопарк, где раньше работал. Дима прочитал. По его красивому лицу прошла судорога. «А что, все правильно, — сказал он. — Сколько можно терпеть? Обязательно поместим». Игорь был приятно удивлен. Обычно нерешительный, Дима, кажется, обрел способность к действию. А ведь еще год назад он, Игорь, сам был склонен принимать жизнь такой, какая она есть. Как ни подталкивал его к откровенному выступлению на собрании в таксопарке новый симпатичный начальник колонны, он так и не решился взять слово. Сидел тогда и молчал, целиком погрузившись в свои переживания, — его отношения с Юлькой, мучительные и сложные, понятные только им двоим, неожиданно стали тогда темой для разговора на производственном собрании в таксопарке.
Лишь совсем недавно уже здесь, в Привольске, в нем появилась потребность активно выступать на стороне добра и противоборствовать злу. Отчего это произошло, он не понимал. От человека часто бывают скрыты пружины его собственных действий и поступков.
Игорь направился к боксу, в котором стояла машина. На дороге ему попалась диспетчер Клава. Вполне возможно, что это произошло не случайно. Клава симпатизировала Игорю, разговаривала с ним не грубо, как с другими шоферами, а ласково, умильно глядя ему в лицо не потерявшими еще яркой голубизны глазами. Сейчас Клаву мучили угрызения совести. Она, сама того не желая, выдала нравившегося ей парня Лысенкову, сказав, что Коробов проявлял интерес к тому, ездил ли завгар в подшефный колхоз Соленые Ключи? Судя по тому, как Адриан Лукич прореагировал на эту информацию — гневно сверкнув глазами и пристукнув огромным костистым кулачищем по мутному плексигласу, покрывавшему стол, она поняла — не надо было выдавать Коробова. И теперь ей не терпелось загладить свою вину.