— Что-то пригорюнился, Игорек… Случилось что? — в ее голосе звучали участливые нотки.
— Увлекся стенгазетой…
Оглянувшись, Клава близко подступила к Игорю и взяла его за руку.
— Вы такое понаписали, Игорь! Адриан Лукич, часом, не рассердится?
Она никак не могла решить — рассказать Игорю о своем разговоре с завгаром или нет. Поразмыслив, пришла к выводу — о разговоре не упоминать, а то, не ровен час, Игорь на нее же и рассердится за болтливость. Она потянула руку Игоря на себя, приблизилась, жарко зашептала:
— Вот вы Солеными Ключами интересовались… На днях Адриан Лукич гонял туда Макарычева. А зачем — не знаю. Вроде бы никаких делов у нас там нет. Если бы были, я бы знала.
— Спасибо, Клава, за информацию, — сказал Игорь. И изменил свой маршрут, направился не в бокс, а к кладовке.
Макарычев сидел у металлических дверей кладовки, выставив в вырезанный квадрат голову с седым венчиком волос.
Подойдя поближе, Игорь увидел, что Макарычев с увлечением что-то читает. Увидев Игоря, он закрыл книгу. На обложке было написано «Блокадная книга». Душою Макарычев находился не здесь, в Привольске, в тесной кладовке заводского гаража, а в городе на Неве, в звонкой и чистой своей молодости.
— Только что прочитал «Враг капитала».
Лицо Макарычева осветилось радостью.
— Да, надо время от времени напоминать молодежи… Вы заходите. Надпись «Посторонним вход запрещен» к вам не относится.
Игорь последовал приглашению. Внимательно оглядел стеллажи.
— А где же ящики с запчастями? Что-то я их не вижу.
Макарычев смутился.
— Ящики? Да зачем нам ящики… Мы их выбросили. А детали разложили по ячейкам.
— Что-то не видно прибавления.
— А мы их раздали, — Макарычев произносил слова с затруднением, будто читал по бумажке или вспоминал сказанное ему кем-то другим. Игорь перевел разговор на другую тему.
— Вас война в Ленинграде застала?
Макарычев кивнул.
— Многие шоферы и ремонтники во главе с директором автобазы отправились на фронт, защищать город. Мне, в числе других, было приказано остаться. Не знаю, чья судьба тяжелее — тех, кто ушел, или тех, кто остался. Мерзли, падали от голода, погибали под артобстрелами и бомбежкой. Но руль держали крепко, не выпускали из рук…
— Это вы хорошо сказали: «Руль держали крепко, не выпускали из рук». А почему сейчас-то выпустили?
Вырвавшийся у Игоря вопрос застал Макарычева врасплох. Тщедушная его фигура выпрямилась, будто внутри сработала пружина.
Подчиняясь силе, которая в это мгновение находилась словно бы вне его и руководила словами и поступками со стороны, Игорь жестко сказал: