— Не сдавайся, Витюха! Стой на своем! — со смехом выкрикнул Додик, хитроватого вида парень, скрывавший за внешне благодушным балагурством расчетливую корысть.
— А ты молчи, не подначивай, — хмуро сказал Три пятеры. Ему уже не терпелось прервать разговор, угрожающий превратиться в производственное собрание. — Если ты такой жадюга — не давай! — Он зло сплюнул на бетонный пол. — Отнеси рублик своему папочке. Пусть он на книжку положит.
Упоминание о папочке вызвало у присутствующих взрыв смеха и больно уязвило Витюху.
— При чем тут папочка?.. У него нет сберкнижки, — запинаясь, пробормотал он. — И я не жадюга… — Его губы дрожали от обиды. — Я всем даю… «Вратарю» сегодня дал…
Взрыв смеха прервал его речь.
Каждый из водителей при въезде на территорию таксопарка вручал «вратарю» свою дань — двадцать копеек. Если учесть, что машин в парке тысяча штук, то можно без труда определить, что дань эта немалая. По вечерам «вратари» у тех же таксистов обменивали горы мелочи на крупные купюры.
— А кому еще? — послышался озорной вопрос.
— На мойке двадцать… — откровенно отвечал на вопросы Витюха.
— Всем — двадцать или каждой по двадцать? Сколько молодым и сколько старым?
Снова смех.
На мойке трудились несколько женщин разного возраста, от юных девушек до пенсионерок. Машина въезжала на небольшую площадку, огороженную оранжевыми пластмассовыми щитами, вставала на специальные рельсы. Нажатием кнопки рельсы приводились в движение, машина начинала вращаться. Со всех сторон в нее били струи воды, круглые капроновые щетки автоматически смывали с крутых полированных боков и стекол обильную грязь. В это время женщины приводили в порядок салон автомобиля, вручную обмывали колеса, щитки. Их усилия, как правило, тоже не оставались без вознаграждения.
— А кассирше тоже подкинул?
— Всем сестрам по серьгам, — улыбнулся Витюха.
Механик грозно надвинулся на него.
— Что зубоскалишь? — заорал он на парня во все горло. — Ну, погоди! Это тебе так не пройдет!
Игорь Коробов с интересом и беспокойством следил за разговором своего дружка Витюхи Прошина с механиком. То, о чем говорил Витюха, конечно, ни для кого не было секретом. Но одно дело — знать, а совсем другое — говорить об этом всенародно. Игорю захотелось поддержать Витюху, выступить на его стороне, но, пока он собирался с мыслями, время ушло.
— Водитель Коробов, срочно зайдите в диспетчерскую! — громко проговорил голос из репродуктора, и он отправился по вызову. По крутой лестнице поднялся на второй этаж, где была расположена диспетчерская. Диспетчер Зина, невысокая, крепкая, со следами былой миловидности на оплывшем лице, несмотря на бессонную ночь, была, как всегда, деятельна и криклива. Старожилы помнили, что в таксопарк она пришла много лет назад хрупкой, стеснительной девчонкой. Здесь, в таксопарке, к ней пришла первая любовь, здесь она вышла замуж и развелась. Потом еще раз, еще… Семьи ей создать так и не удалось. Ее семьей стал таксопарк, на многочисленных членах этой большой и разношерстной семьи — шоферах — она срывала свое плохое настроение, свои обиды на неудавшуюся личную жизнь. «Зинке бы фронтом командовать, а она нами верховодит», — посмеивались в парке.