— Опять все не работает? — задал вопрос Примаков. На лице его было мученическое выражение.
Тося махнула рукой:
— «Телик» Федя доломал… А холодильник то работает, то перестанет… Течь начинает. А потом заплесневел. Надо бы отмыть, да времени нет.
— Я же говорил, когда выключаешь — вытирай насухо и держи дверцу открытой…
— Да я держала, а Федя взял и захлопнул. Баловник.
Из сеней послышался звон брошенного в сердцах ведерка, дверь пнули ногой, и на пороге появился белобрысый мальчонка. Широкие скулы и маленькие черные глаза выдавали его принадлежность к примаковскому роду.
— Федя, погляди, кто приехал.
— А-а… папаня. Ты чего долго не был? Подарки привез?
Примаков подхватился с лавки, кинулся в угол, где стоял принесенный им с собой туго набитый рюкзак.
— Сейчас, сейчас, сынок…
На свет божий были извлечены: большая связка сушек, ярко-оранжевый пластмассовый бидон для молока, матросская бескозырка с золотой надписью на ленте «Балтфлот», резиновые женские боты, скрепленные воедино суровой ниткой, рулон пестрого штапеля, несколько кусков хозяйственного мыла, детский пугач с пистонами, кулек конфет, пара белых батонов, детский вигоневый свитер, на котором было вышито изображение олимпийского мишки, радиолампа и связка разноцветных бельевых скрепок.
Федя проявил колоссальную активность. Он тотчас же напялил на себя бескозырку, схватил пугач и стал громко стрелять, распространяя по избе дым и удушливый запах пороха. При этом он ухитрялся одну за другой скусывать с веревки сушки и еще подсовывать в рот извлеченные из кулька карамельки. Его мать заинтересовалась только одним предметом — жгуче-черными обливными ботами. Белыми и крепкими зубами Тося перекусила насильно соединявшую их суровую нитку, сунула босые ноги в боты и уже не снимала их.
Примаков дал Тосе денег, она накинула на себя черную выношенную кофту, взяла сумку и отправилась в магазин. После этого на столе появилась бутылка пива, банка консервов «Мойва в томате», кусок белого, отдававшего в голубизну сала с крупными зернами соли, и плитка пластового мармелада. Кроме того, хозяйкой были добавлены чугунок холодной картошки в мундире и краюха черного хлеба.
Начался пир.
Игорю было не по себе. Нежданно-негаданно, по стечению обстоятельств, он вдруг оказался в селе Соленые Ключи, в этой бедной избе, где стал свидетелем туго закрученного узла чужой жизни.
Теперь ему было ясно, что Федя — сын Примакова. Выходит, Таисия — его первая жена? Но как она может быть первой женой, когда их сыну, белобрысому Феде, лет десять, не более, а Лине — дочери Примакова от нынешней жены Дарьи — более двадцати?