Неделя за неделей Сэмми, проходя, видел, как Пэг стоял в очереди за пособием, и притворялся, что не замечает его, и очередь каждую неделю становилась все длиннее. Это так мучило Сэмми, что он теперь бегом мчался мимо. Как только он подходил близко к бирже, он обнаруживал вдруг что-нибудь страшно интересное в конце Нью-Бетель-стрит и, устремив вперед глаза, несся к этому месту, вниз по улице. Разумеется, когда он добегал до конца Нью-Бетель-стрит, там ничего любопытного не оказывалось.
Но вот однажды, в последнюю пятницу января, когда очередь у биржи была длиннее, чем когда бы то ни было, а Сэмми сломя голову несся мимо нее вниз по улице, случилось кое-что. Промчавшись по Нью-Бетель-стрит и завернув за угол Лам-стрит, Сэмми налетел прямо на свою бабушку, Марту.
От этого столкновения пострадал Сэмми: он поскользнулся и, не устояв на ногах, упал. Он не ушибся, но был испуган тем, что случилось. Неловко поднялся, подобрал шапку и книги и, весь красный, собирался уйти. Тут он заметил, что Марта смотрит на него.
Сэмми отлично знал, что это Марта Фенвик, его бабушка. Но раньше она никогда на него не смотрела: она проходила мимо него по улице так же, как он проходил мимо Пэта, стоявшего в очереди, – не замечая его, как будто его и не было.
А теперь она остановилась и смотрела на него, все смотрела и смотрела таким непонятным взглядом, потом заговорила:
– Ты не ушибся?
– Нет, мэм. – Сэмми сконфуженно покачал головой.
Молчание.
– Как тебя зовут?
Глупее этого вопроса ничего нельзя было придумать, и голос у нее так нелепо обрывался.
– Сэмми Фенвик, – отвечал он.
Она повторила:
– Сэмми Фенвик.
Она пожирала глазами его бледное лицо, и шишковатый лоб, и веселые синие глаза, его вытянувшуюся фигурку в заплатанном костюме, сшитом дома, тонкие ноги в тяжелых башмаках. Сэмми и не подозревал, что в течение многих месяцев Марта каждый день, когда он шел в школу, тайком следила за ним из-за занавески в боковом окне дома на Лам-лейн. Мальчик рос таким похожим на ее покойного сына Сэмми! Теперь ему уже десять лет. Марта очень страдала оттого, что он не с ней. Неужели ничто и никогда не сломит ее холодную гордость?
Она осторожно спросила:
– А ты знаешь, кто я такая?
– Вы моя бабушка, – без запинки ответил Сэмми.
Она густо покраснела от удовольствия. Сэмми наконец разбил ледяную кору, сковывавшую сердце старой женщины.
– Подойди ко мне, Сэмми.
Он подошел, и она взяла его за руку. Сэмми это показалось ужасно странным, и он чуть было не струсил, но все же пошел с ней к дому в переулке. Они вошли вместе.