Но вот Дэвид и Сэмми подошли уже ко двору «Нептуна». Они сделали небольшой круг, избегая вагонеток, на которых большими белыми буквами была указана фирма «Моусон и Гоулен». Прошли дальше, в медленно двигавшемся потоке рабочих. Над ними маячили в темноте новые копры «Нептуна», выше прежних, царя над городом, гаванью, морем. Дэвид украдкой сбоку посмотрел на Сэмми, на лице которого уже немного потускнело сияние, так как его, видимо, страшила близость великой минуты. И, придвинувшись к мальчику, Дэвид заговорил с ним, стараясь его развлечь:
– В субботу мы с тобой, Сэмми, поедем удить. Сентябрь – лучший месяц для ужения на Уонсбеке. Мы добудем личинок у Миддльрига и махнем туда. Согласен, Сэмми?
– Да, дядя Дэви. – А сам жадными, но полными тревоги глазами смотрит на копры.
– И пусть меня повесят, Сэмми, если я на обратном пути не угощу тебя пирожками и лимонадом в лавке старой миссис Скорбящей!
– Ого, дядя Дэви! – А глаза всё прикованы к копрам. Затем Сэмми спрашивает с легкой поспешностью: – А там, внизу, порядком темно, да?
Дэвид ободряюще улыбнулся:
– Вовсе не так уж темно, старина. И во всяком случае, ты скоро привыкнешь.
Они прошли через двор и вместе с другими поднялись по ступенькам. Оберегая Сэмми, Дэвид благополучно провел его через толпу в большую стальную клеть. Сэмми близко прижался к нему, и во мраке клети его рука отыскала руку Дэвида.
– А что, она быстро спускается? – спросил он шепотом, словно что-то сдавило ему горло.
– Не так уж быстро, – шепнул в ответ Дэвид. – Только сначала задержи дыхание, мальчик, и все будет в порядке.
Тишина. Лязгнул запор. Снова тишина. Отдаленный звонок. Люди стояли в клети, сбившись в кучу, теснясь в молчании при тусклом свете зари. Над ними высились копры, царя над городом, гаванью и морем. Под ними могилой зиял подземный мрак. Клеть тронулась и стала внезапно быстро падать в этот скрытый мрак. И звук ее падения донесся наверх из-под земли, как глубокий стон, достигающий самых дальних звезд.