— И у многих в королевстве есть такие штуки? — спросил я.
— Не знаю, — сказала Лука. — Но о нескольких слышала. Точно помню, что один такой мама подарила королеве Каталинии Семнадцатой, покойной. Второй… нет, второй не помню, кому.
Я завернул пулю в платок, спрятал в карман. Махнул рукой, отгоняя любопытных голубей. Заметил, что любопытство по отношению к нам проявляли уже не только птицы: из окон домов и с прилегавших к площади улиц на нас посматривали и люди.
— Мы ещё побеседуем об этом, — сказал я. — Позже. А сейчас давай убираться отсюда.
Бросил Луке куртку палача.
— Надень. В своих лохмотьях ты привлекаешь ненужное внимание.
Штос офицерша не стала спорить.
Встал, взглянул на свои окровавленные штанины. Покачал головой. Уже и не вспомню, когда в прошлый раз разгуливал по колено в крови.
Но… окровавленные колени навевали воспоминания. И те сейчас уже не вызывали прежнего отвращения: должно быть соответствовали моему нынешнему настроению.
— Умеешь править экипажем? — спросил я.
Льера Лукория кивнула. Она продолжала лить слёзы, но словно не замечала этого. Если бы не влага на её щеках, решил бы, что она абсолютно спокойна.
— Конечно, — ответила Лука.
Поднял с земли Васю. Давно не носил женщин на руках.
Указал Луке на карету.
— Полезай на козлы, — сказал я.
— Я… сестру здесь не оставлю.
Льера Лукория заглянула мне в глаза. Вряд ли на своих солдаток она смотрела так же. Скорее, таким упрямым взглядом она сверлила начальство, когда не соглашалась с их решениями.
Не собирался с ней спорить. Пожал плечами.
— Твоё дело, — сказал я. — Положи её тело в карету. Делай с ним всё, что посчитаешь нужным: мне всё равно. Но займёшься сестрой потом. Ей уже спешить некуда. Сперва отвезёшь нас. Знаешь, где находится «Дом ласки и удовольствий»?
— Бордель? — сказала Лука.
Я снова сумел её удивить.
— Знаешь, или нет?
— Конечно, — ответила штос-офицерша.
— Хорошо, — сказал я. — Едем туда.
Направился к приоткрытой двери экипажа.
* * *
Карета катилась неторопливо, раскачивалась на поворотах, подпрыгивала едва ли на каждой неровности дороги: чувствовалась рука неопытной возницы. Я придерживал Васину голову, не позволял ей соскользнуть с моего бедра; вертел в руках палку, из которой ранили мою слугу. «Пулемёты» в моих воспоминаниях выглядели иначе, не походили на украшенную камнями и серебряными завитушками дубину.
Весил местный пулемёт немало — таким можно убить и не стреляя из него: приложат такой бандурой по голове, мало не покажется. И стоил прилично, судя по количеству потраченного на его отделку серебра и мелких цветных камней (опознал лишь часть — рубины, изумруды и… топазы, наверное: очень уж мелкие). Вот только… в этом мире он казался чужеродным элементом.