Мама приедет помочь в мое отсутствие – это хорошо, но я за нее волнуюсь. Сейчас такое начнется…
Адам считает, что надо немедленно ей рассказать, независимо от того, когда мы пойдем в полицию. Тут я совершенно не согласна. Мама не переживет потрясения. Да, виноваты мы, однако она наверняка будет винить себя. Она найдет способ взвалить груз на свои плечи, и мне будет невыносимо видеть ее страдания. Не сейчас. Сначала моя очередь расплачиваться.
Мэтью спокоен и рассудителен, расписал по полочкам план завтрашних действий. Если территорию уже раскапывают и есть реальный риск, что могила вот-вот обнаружится, то в полицию следует отправиться сразу после праздника. Мэтью подробно объяснил, что именно будет происходить в участке. Сколько займет судебно-медицинская экспертиза (без нее прокуратура не выдвинет обвинений). Кстати, Мэтью уверен, что обвинений нам не предъявят. От останков наверняка практически ничего не осталось – для экспертизы недостаточно. Тест на ДНК еще можно сделать, а вот определить, сколько недель было младенцу, вряд ли. Как и пол ребенка. Мэтью проконсультировался со знающими людьми.
Если в ближайшее время захоронению ничего не грозит, в силу вступает план «Б»: мы возвращаемся домой и думаем, что делать дальше. Лично я больше всего боюсь и всячески пытаюсь избежать того, чтобы французская полиция явилась к Кэрол.
Еще ужасно не хочется шумихи по телевизору и в газетах, хотя сама я еду в школу с оператором – парадокс. Однако это лучший путь получить доступ на территорию монастыря и увидеть планы строительных работ. Надеюсь на вековые деревья – они принадлежат к заповеднику, там точно ничего не будут строить. Я несколько раз звонила в монастырь в надежде выведать подробности, однако они отвечают размыто: планы строительства будут вывешены на стендах, приезжайте, снимайте.
Тем временем меня мучают картины из прошлого. Каждый раз сжимается сердце. Ванная комната. Кровь. Ракушки.
Ужасная сцена снова и снова проигрывается в голове, и я невольно вспоминаю рождение наших мальчишек. С Сэмом – шестнадцать часов схваток, а затем экстренное кесарево сечение. Какое же невероятное облегчение я испытала, увидев его черную головку и огромные глаза. Такой хорошенький! Показался мне крохотным; неужели доношенные дети настолько маленькие?
– Он правда нормального размера? – приставала я к медсестре. – С ним все хорошо?
Теперь я понимаю, что с рождением ребенка во мне всколыхнулось прошлое безумие. Материнство запустило мысли в определенном направлении. Глядя на новорожденного сына, я упорно гадала – сколько же было малышке Кэрол?