– Мы пугнем, – прошамкал Длинный, – пожалуйста! Но, смотрите, чтобы потом не было претензий!
– Все, когда будете готовы, скиньте смс на вотсап, я сообщу жене, что можно вернуться!
– Мы вам голубя пошлем… – угодливо поддакнул Толстый.
– Лучше утку! – сказал Андрей Иванович и раскрыл папку с документами.
– С яблоками?
– Пошли вон!
– Добрый вечер, сэр! С возвращением! – сказал пилот, войдя в салон. – Мы готовы к взлету! Погода по трассе хорошая, ветер попутный! Считаю время до Хитроу – один час сорок две минуты! Ваш самолет на стоянке «два бис», экипаж на борту!
– Чего ждем? – недовольно произнес Андрей Иванович, не отрывая глаз от лежащих перед ним на столике документов.
– Две минуты, сэр! Ждем стюардессу. Там вам кое-что просили передать!
– Что передать?
– Не знаю, сэр!
Вбежала запыхавшаяся стюардесса с коробкой в руках.
– Вот! – перевела дух и продолжила. – Это вам. Сказали, что вы просили послать вам это, когда они будут готовы!
Андрей Иванович оторвал глаза от бумаг, открыл коробку и хмыкнул.
Перед ним лежала медицинская утка, полная яблок.
– Идиоты! – произнес Андрей Иванович и махнул рукой. Вертолет мягко оторвался от земли и, набирая скорость, исчез в сумерках.
Солнечный зайчик запрыгал по стенам, скользнул вниз по шелку расписанного золотыми лилиями балдахина и многократно отразился от здоровенного бриллианта, вделанного в корону, венчавшую изголовье кровати.
Лариса Васильевна сладко потянулась, открыла глаза… и отпрянула в сторону, пытаясь закрыться одеялом.
Рядом с ней лежал совершенно голый горбатый карлик, судя по полуистлевшему савану, обмотанному вокруг чресел, умерший довольно давно. При маленьком росте, маленьких же ручках и ножках имел он непропорционально большую голову, неизвестно как держащуюся на тонкой шейке, перерезанной почти пополам. На жирном обрюзглом теле его багрово выделялся здоровенный шрам от горла до лобка, зашитый кое-как суровой ниткой.
Карлик похотливо ухмылялся полубеззубым ртом и тянул к ней короткие ручки с кривыми пальчиками.
Лариса Васильевна завизжала от ужаса, схватила эту омерзительную руку, пытаясь оттолкнуть ее от себя, оторвала к чертовой матери и, содрогаясь от омерзения, отбросила в сторону.
Карлик, не обращая никакого внимания на потерю, полз к ней, издавая сладострастные стоны слюнявым ртом.
Она рванулась от него, пытаясь прикрыться пологом балдахина, и, падая, потянула его за собой. Потолочная балка, на которой крепилась ткань, затрещала и со страшным грохотом рухнула вниз, придавив и ложе, и карлика. Клубы пыли взметнулись вверх и стали медленно оседать, закрывая все и вся толстым серым слоем.