Коротышка едва успел подхватить свой край.
Полковник помог Герцогу сесть в резное кресло с высокой спинкой, как раз между Длинным и Коротышкой.
Герцог исчез под столом. Торчала только спинка кресла и его седая макушка.
Полковник отодвинул кресло и начал качать ногой педаль. Сиденье поползло вверх, и Герцог медленно стал появляться перед гостями.
Полковник качал и качал педаль до упора. Щелкнул стопор.
Теперь Герцог сидел так, что над столом торчали его коленки.
Но он, как и все присутствующие, сохранял полную невозмутимость.
Полковник щелкнул каблуками, и у него выскочила вставная челюсть. Он подхватил ее на лету, вставил в рот и отправился на свое место.
Все сели.
На одной из картин ожил военный духовой оркестр.
Грянул походный марш.
Обед начался.
Из-за музыки разобрать, о чем говорили гости за столом, было совершенно невозможно. Но происходящее завораживало.
Поскольку кресло сползало вниз, Длинному приходилось его непрерывно подкачивать, так что Герцог в течение всего обеда то появлялся за столом, то исчезал под ним. Это происходило именно в те моменты, когда кто-то произносил тост в его честь или когда он подносил ко рту вилку… Кроме того, он время от времен швырял обглоданные кости собаке и каждый раз попадал в рот Коротышке. Тот их, естественно, выплевывал обратно, и Герцог с удивлением находил эти обглодки у себя на тарелке…
Собака ненавидела Коротышку лютой ненавистью, поскольку она справедливо считала, что он ворует ее кости, которые ей швырял хозяин. Она рычала, скулила, лаяла и хватала Коротышку за икры.
При этом по какой-то загадочной причине, когда кресло с Герцогом опускалось вниз, она появлялась над столом, как противовес в шахте лифта, и жрала все, до чего могла дотянуться…
Гости в эти минуты обращались к собаке так, как будто это был сам Герцог…
Коротышка безмерно страдал как от собаки, так и от Полковника, который каждый раз, поворачиваясь, бил его протезом по лицу, а защититься ему было нечем. Он уворачивался, отодвигался, сколько мог, и, наконец, сунул голову под столешницу…
Длинный мучился по трем причинам. Во-первых, один вид лекарств, которые все время принимал болезненный господин, вызывал у него тошноту, а во-вторых, вонючий пар, поднимающийся над стерилизатором, щипал глаза и заставлял надсадно чихать и кашлять, отчего на столе все подпрыгивало, и соусы текли ему на брюки. В-третьих, одной ногой он был вынужден качать педаль герцогского кресла, а другой – нажимать под столом кнопку пускового механизма, то вперед, то назад, чтобы обе ленты двигались от стола и к столу, подавая еду и напитки и увозя грязную посуду…