Склад напоминал то ли терминал таможенного конфиската, то ли магазин оптовой торговли; здесь было все: рулоны ковров и обоев, упаковки облицовочной плитки, бронетранспортер, чучело медведя, какие-то картины в рамах, десятки унитазов, мраморный «Писающий мальчик», катушки разнообразных кабелей и ящики, ящики, ящики. С потолка свисали люстры. Пыль, паутина и тишина. Было жутковато.
Первая. Последний раз я тута. Ноги прямо отмирают от страха. Говорю тебе, Зинаида, гиблое это место, как есть гиблое. Господи, спаси и помилуй!
Вторая. Ой же, и надоела ты мне, Кирилловна, с нытьем со своим! Кажный раз одна песня. Не ходи! Я вон в другой раз Маньку Слепову с собой возьму. Она хоть и не видит ни черта и глуха как пень, зато не боится. Тянет на ощупь, что под руку попадет, и довольна. Подержи свечу-то, я пару упаковок «Олвейс» возьму. Мой их в сапоги кладет. Говорит, все, как на этикетке – сухо и не пахнет.
Первая. Как же, не ходи, а жить на что? Пенсию не видала с тех пор, как на нее вышла. А тут вона добра сколько, почитай, пятый год вся деревня кормится. А все одно – место гиблое! Вон дед Семен тут о прошлом годе черта видел. Толстый, говорит, такой и в погонах.
Вторая. Какого черта? Погоди-ка, порошка стирального полмешка отсыплю…
Первая. Вот тебе крест святой! А кто ж еще? Матом крыл, прям нечеловеческим голосом. Черт это, верно говорю. Спаси, Господи!
Вторая. Унитаз брать будешь, вон голубой стоит?
Первая. Не, я в прошлый раз взяла, еле жива осталась. Он же тяжелый. Ну, я тащила, тащила. Прям спину свело. Села передохнуть. А тут участковый наш Егоркин на мотоцикле. Глядь, посреди дороги я на унитазе сижу. И, главное дело, кряхчу еще. Спину-то свело не сказать. Он как увидел, прям с мотоциклом в кювет. Кричит: ты что, старая карга, другого места не нашла, хоть бы за куст присела! Почему на дороге?
Я говорю: не ори, Егоркин, прихватило меня. Он, веришь ли, за пистолет схватился. Думала, так Богу и предстану на унитазе.
Вторая. И что, застрелил он тебя?
Первая. Не, не успел. Он потом как понял, в чем дело, от смеха прям с пистолетом в руке и обосрался.
Вторая. О, глянь, опять обои навезли… А это чего за ящики?
Первая. Брось ты, Зинаида, это-то навряд до дому допрем, куда еще-то? Пошли отсель, чего-то нехорошее чую. Прям сердце книзу подъекивает.
Вторая. Держи свечу повыше! Еще! Да не капай ты! «Верх. Не кантовать… Спецгр…» Что это «спецгр»? Дура старая, ты всю табличку воском закапала! Держи ровней! Придется открывать.
Первая. Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! Ой, не открывай!