Мне кажется, это скорее исключение, чем правило.
Мне кажется, что наоборот.
Арсений Тарковский все-таки очень духовный был человек. А творческие люди все же чаще обладают именно душевной, а не духовной чувствительностью.
Нет, понятно, что все немножко стимулируют свои таланты, так или иначе. Но когда острота переживаний становится самоцелью и теряется настоящий хлеб жизни, начинаются проблемы. Много, конечно, было поэтов, которые спились или…
…или просто сошли с ума. Взять даже поэзию Серебряного века – там трагедия на трагедии. Понятно, люди еще и жили в очень страшную эпоху, но тем не менее.
Мне кажется, что здесь… Вот есть поэзия проповеди и поэзия исповеди. Поэзия проповеди – немногие осваивали этот формат: Пушкин, Гумилев, наверное, тот же самый Тарковский. Те, у кого в жизни было что-то большее, чем собственные стихи. Кто любил своих детей, любил друзей, женщин по-настоящему любил. А когда я слышу, что говорят, будто Маяковский – это большой поэт, мне немножко смешно.
Почему?
Потому что Маяковский как ремесленник, безусловно, достиг огромных вершин. Но то, о чем он писал, и его духовный опыт – мне не очень интересны. Большинство людей в восемнадцать переболевают тем, о чем он писал до тридцати. Переболевают и закрывают эту тему. А иначе можно и до сорока, и до шестидесяти поднимать одни и те же вопросы, одни и те же темы. И в этом смысле для меня Вениамин Блаженный, Арсений Тарковский гораздо интереснее как поэты. Хотя, может быть, с точки зрения «жонглерства» рифмами, поэтического инструментария они и менее талантливы.
Взять на себя ответственность проповедовать – большая смелость и большой вызов. И надо понимать, кто тебя уполномочил проповедовать и что ты проповедуешь. И вообще – чем ты наполнен, что такого в тебе есть, что дает тебе смелость нести свое слово людям?
Я – представитель поэзии исповеди. У меня, наверное, ни одного «стихотворения-проповеди» нет. Но я, по крайней мере, отдаю себе отчет в том, что хотя бы пытаюсь не подогревать свой талант по принципу «не погрешишь – не напишешь» (как говорят «не погрешишь – не покаешься»). Потому что – да, можно себя сжечь, можно написать еще двадцать неплохих текстов. Но зачем? Интереснее же другое: а куда еще тебя бросит, а что ты почувствуешь? Я, например, никогда не думал в детстве, что буду какое-то время жить в монастыре, очень суровом.