Ты нужен и любим?
Не знаю, насколько любим. (Смеется.) В Евангелии – две основные заповеди. Первая: «Возлюби Бога больше самого себя» (в оригинале (Мф. 22: 37): «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим». – Ред.). Я это понимаю так: не ставь себя в центр Вселенной, а пойми, что ты – частичка. И в этом и есть любовь. Потому что – ну как любить Бога? Многие священники по-разному это трактуют, и можно, конечно, послушать, что они говорят. Но… Вот есть стихотворение, его автор написал. Прочитай и пойми что-то для себя! Кто– то умный что-то скажет, но ты-то для себя пойми! То же самое и здесь.
Вторая заповедь: «полюби ближнего своего, как самого себя». Там – «больше, чем самого себя», а здесь – «как самого себя». То есть поставь человека равным себе. А равенство в том, что, каким бы человек ни был, он все равно важен на твоем пути.
Когда ты говоришь о том, что ты частичка Вселенной и Бог над тобой, ты помнишь о том, что частичка Бога есть в тебе?
Конечно!
То есть ты не просто винтик, да?
Нет. В этом и весь смысл: Бог – Он во всем. Весь наш опыт: все, что мы видим, все, что слышим, все, что мы не видим и чего не слышим в этой огромной вселенной, – все это зачем-то Ему нужно.
Я недавно смотрел интервью Вани Куприянова, где он говорит: «Будет развиваться искусственный интеллект, роботов понаделают, они научатся логически мыслить эффективнее и быстрее, чем человек. Но иррациональное познание мира (так он назвал поэзию) никакой искусственный интеллект не освоит. Поэзия спасет мир».
Если бы не было души, не было бы поэзии. Я думаю, что образ Божий – это как раз та энергия, которая творит жизнь.
Но разве творческая энергия бывает только светлой? Разве не может человек стихи писать изнутри собственного мрака, негатива?
Человек может писать стихи из «минуса», но они как– то… не остаются. Что остается? Пушкин, Гумилев, Цветаева, Пастернак, Тарковский. У них было немало мрачного в жизни, но запомнилось другое. «Настанет день, [когда и] я исчезну с поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, сияло и рвалось». Созидающая сила, сила поэзии все равно оставляет свет. Если нет света – то стихов нет!
Можем ли мы говорить о том, что поэзия для автора может быть некой формой молитвы, общения с Богом?
Наверное, зависит от того, какой человек таким образом «выходит на связь». По моей греховности моя поэзия – это «канал» с помехами. У кого-то он, может быть, более чистый, ближе к молитве.
А молитва вообще в какой-то форме присутствует в твоей жизни? И есть ли у тебя какое-то свое правило церковной жизни?