кого-либо по-настоящему, ты его «несешь» до конца жизни. Это навсегда.
Кроме того, мы обычно слишком заняты собой, чтобы заметить другого. Часто нам хватает поверхностного взгляда: она брюнетка, она блондинка, она глупая, она умная, но речь идет о чем-то более глубоком, чем внешние проявления. Чтобы встреча была возможна, нужно почти исчезнуть, замолчать, чтобы все лишние эмоции, мысли и даже движения тела улеглись, и тогда человек в твоем присутствии сможет стать самим собой. Он почувствует, что ты его принимаешь, каким бы он ни был. Иначе он боится открыться и замыкается.
Но ведь такая встреча часто не происходит даже в браке: люди могут годами жить друг с другом, рожать детей, говорить о любви, но так и не увидеть один другого!
Владыка Антоний Сурожский (здесь и далее Фредерика говорит о митрополите Сурожском Антонии (Блуме) (1914–2003), своем духовном отце. «Владыка» – это обращение к епископу в Православной Церкви. – Ред.) про любовь, включая любовь в браке, говорит следующее: настоящая любовь стремится к тому, чтобы любимый человек мог стать самим собой, чтобы он мог стать тем, кем его замыслил Господь.
И это, по словам владыки Антония, возможно только во Христе и с Ним, так как Сам Христос в Своем Воплощении дал нам пример настоящего Человека и показал наше высокое призвание следовать за Ним.
Какого же духовного уровня должен быть врач, чтобы так относиться к своим пациентам, ведь у него их сотни в год? Где черпать эту волю, силу, эту любовь к человеку?
Я думаю, что это вопрос сердца, вопрос сочувствия. Ты видишь перед собой страдающего человека, а не очередного пациента. И если сердце открыто, если хотя бы какая-то эмпатия есть, тогда есть и возможность встречи. Пусть даже она не будет глубокой, но больной человек почувствует, что ты хочешь ему помочь, и это уже хорошо. Да, по-настоящему глубокая встреча случается редко, но она как раз более вероятна, если сам врач открыт. Когда человек серьезно болеет, тогда его защиты и маски падают, он становится таким, какой он есть, и встреча двух сторон может произойти.
Но ведь если о каждом человеке я буду болеть душой, то что же останется от меня? Недаром говорят, что цинизм медицинских работников – это естественная защитная реакция.
Я могу говорить только про себя, не про других. Мне кажется, без Христа это трудно. Я помню, владыка давал такой пример. Вместо того чтобы брать всех страдающих «на себя», можно их образно «усадить в тачку» и привезти их ко Христу и сказать: «Господи, вот Твои дети, они болеют, мучаются. Помоги, исцели!» Без связи со Христом, наверное, будет так, как вы говорите. Потому что слишком тяжело постоянно сознательно нести не только физическую и душевную боль, но и депрессию людей, их чувство вины. Чтобы не быть втянутым в этот туннель, где темные силы тоже играют свою роль, нам надо осознать, что без Его помощи невозможно поднять и нести этот груз.