– О! Нет, – воскликнула она, торопливо приподнимаясь, – я сделаю все, что вы скажете, только позвольте мне видеть его и объясниться с ним. Если я поговорю с ним, он мне поверит и опять все пойдет хорошо. Если нет, – сказала она с истерическим криком, – я сойду с ума, я сойду с ума.
– Пойдемте, я отведу вас вниз, – сказал капитан, потому что она крепко уцепилась за его руку.
– Да, да, – шептала бедная, дрожащая женщина. – Как я ни стараюсь сохранять спокойствие, но мое бедное сердце так истерзано, что поневоле вырвется крик. Позвольте мне ехать с вами, капитан Стодвик. Я буду очень спокойна, очень осторожна.
– Это невозможно, милое дитя, – сказал он хриплым голосом, потому что ее горе трогало его.
– Нет, нет, не говорите этого. Я буду помогать Бесси, ухаживать за вашим бедным сыном. Она любит меня и верит мне; я не буду беспокоить никого. Если вы высадите меня на берег, я умру от горя. Я не могу жить в разлуке с моим мужем, не могу допустить, чтобы он бросил меня таким образом.
– Хорошо, хорошо, я посмотрю, что могу сделать, – сказал капитан успокоительно, как говорят с ребенком.
Но она заглянула ему в лицо.
– Вы обманываете меня! – вскричала она. – Вы стараетесь успокоить меня обещаниями, а намерены высадить меня на берег. Мистер Паркли, вы меня знаете и верите мне; вы знаете причину этих неприятностей. Отведите меня к моему милому мужу и позвольте мне разуверить его, или я умру.
– Милое дитя, милое дитя, – сказал Паркли, привлекая ее к себе, – я постараюсь сделать все, что могу.
– Но вы хотите высадить меня на берег, когда мне стоило стольких усилий добраться до мужа. Я была больна и лежала в постели, а он не приехал ко мне. Я узнала, что вы увозите от меня Дача, и не могла остаться. Позвольте мне увидеть его. О, позвольте мне увидеть его!
– Вы увидите, милая моя, как только успокоитесь.
– Но он здесь, – шепнула она, не смея повысить голос, чтобы в своем взволнованном состоянии не разразиться опять истерическими рыданиями.
– Да, милое дитя, он здесь. Он спит внизу.
– Бедный Дач! – шепнула она и со слабой утомленной улыбкой на лице взяла за руку своего старого друга. – Вы увидите, как я буду спокойна и терпелива, – продолжала она, – никто не будет подозревать моего горя; и если он не выслушает меня, я жаловаться не стану, только бы мне быть возле него, только бы дождаться, чтобы Господь переменил его сердце ко мне.
– Хорошо, хорошо, вы останетесь, пока мы доедем до Плимута, – сказал Паркли, торопливо проводя рукой по глазам. – Только не давайте никому приметить, что с вами, милая моя.